Империя Мёртвых
Шрифт:
– Я чувствую себя идиотом, упустив из виду то, что смогла заметить ты.
Я повела бровью, не понимая, о чём он…
– Он стал не просто жестоким, Джулиетт. Он стал зверем.
Моя нижняя челюсть онемела, она скатывалась куда-то вниз, мои глаза остекленели, а сознание укатилось куда-то далеко, в дни прошлого…те самые дни, когда я начала видеть кошмары, главным действующим лицом которых был внутренний демон Мартина.
========== Глава третья. Жива или мертва? ==========
В глазах плывёт так, словно в голову ударила львиная доза вискаря. Я вижу, как ворота отворяют перед
Дэрил рассказал всё: про все растерзанные туши животных, которые он находил по мере передвижения группы, про то, как застал Мартина за убийством собаки.
Я с трудом ступила на землю, вылезая из машины: ноги напоминали два валика сахарной ваты, которая стремительно таяла.
– Ты разговаривал с ним? – обойдя машину, спросила я у охотника.
Диксон опустил взгляд, не то виновато, не то огорчённо:
– Я…блин…даже не знал, что ему сказать. Старался как-то перевести его наклонности на охоту, на ходячих. А три дня назад опять крысу, опоясанную собственными кишками, нашёл у забора, - Дэрил поднял на меня взгляд, полный такой боли и вины, что, казалось, сейчас он мечтает провалиться под землю, прямо передо мной. – Я думаю, ещё можно что-то исправить.
– Да, наверное, - еле пробормотала я, и отвернувшись, побрела куда-то вдаль.
Детская психика в этом возрасте настолько хрупка и раскалена, что разбившись однажды, она сплавится в совсем другой форме. Сейчас я и не думаю, что можно что-то исправить.
– Джули? – еле донёсся до моих ушей голос Диксона уже откуда-то издалека.
Не обернулась. Мне так страшно стало, мою спину холод дикий пронзал, словно ножом, заставляя ёжиться, несмотря на умеренное тепло на улице. Я не знаю, какова будет моя реакция, когда я увижу Марти. Время и обстоятельства не исключают мою любовь к нему, но тот страх, что поразил меня в эти минуты, сделал меня беспомощным зайцем, который, поджав хвост, может легко дать себя сожрать.
Не знаю, куда делись мои силы…улетучились. Здесь и сейчас.
– Джулиетт…
– Дай мне побыть одной, - молящим голосом, проговорила я, несколько заикаясь даже.
Я слышала, как Диксон выгружает бутылки с набранной водой, уносит канистры с добытыми пригоршнями бензина. Его шаги как сквозь сон, эхом болтаются в ушах, чёрт разбери что сейчас в моей голове. Боль в душе заглушала всё, прорывалась сквозь грудную клетку и причиняла боль физическую.
Я виновата. Безусловно. Я должна была защитить сестру, помочь ей и Тони выбраться, я должна была, в конце-то концов, защитить себя и не становиться для Марти мертвецом. Сделав всё это, я могла бы уберечь его от самого себя.
Слышу сиплое рычание подобравшихся к забору ходячих – они прямо передо мной, почти впритык я подошла к тюремному ограждению, сама того не заметив. Пытаюсь что-то высмотреть в их мутных глазах, хоть какой-то признак жизни, однако эта жизнь уже давно потеряна. Нет ей возврата.
Стремительно обнажаю катану и пронзаю один череп за другим, ровно так же как и раньше, но уже от отчаяния, от ярости, вызванной безысходностью. Если Диксон действительно думает, что всё ещё можно исправить,
Кто-то справа так же валит мертвяков, как и я. Делаю перерыв, чтобы отдышаться и хоть как-то привести в порядок свои мысли.
Это Рик.
Насколько сильно мы были похожи сейчас, будто справа от меня зеркало висит. Мне казалось, он чувствует себя подобным образом, будто его душу разрывают на части и вынимают из тела один фрагмент за другим, унося их куда-то далеко в лес. Он тоже в растерянности, не знает, с чего начать новую жизнь. И стоит ли её начинать?
– Рик, остановись. Успокойся, пожалуйста, - чуть слышно пробормотала я, но до него дошли эти слова.
Он опустил острый кусок арматуры, которым убивал ходячих и, взглянув на меня, сказал:
– Мне надо закончить.
– Это немного успокаивает…наверное, - я неуверенно взглянула на ёрзающие гнилые тела у забора. – Но это делает тебя похожим на машину для убийства, - невольно я взглянула на свои руки и оружие в них. – И меня тоже…
– Джулиетт, уйди! Оставь меня в покое! – закричал Рик внезапно и громко, прямо мне в лицо. – Вы обе оставьте меня в покое!
– Рик, всё, я ухожу, только успокойся, пожалуйста! – подняв руки в жесте безоружности и желании компромисса, выронив катану, я начала медленно отступать, ловя в глазах лидера нарастающее безумие.
– Я вас не спас, но пожалейте меня! – мужчина рухнул на колени, схватившись за голову, яростно сжимая в пальцах собственные волосы, будто стараясь намеренно причинить себе боль.
Я уже не могла смотреть на него, без слёзной пелены, затмившей мои глаза. Моя грудная клетка начала содрогаться от множества внутренних взрывов, приступы горькой едкой боли разливались по всему телу. Подавляя их крепко прижатой ко рту ладонью, я села на корточки напротив Рика, не сводя с него глаз.
Как мне доказать ему, что я жива? Как мне это сделать?
И мы сидели так напротив друг друга, схватившись за голову, изредка ёжившись от накатившего вдруг холодного ветра.
– Рик…
– Оставь меня! Прости и оставь! – всё так же сильно кричал бывший полицейский, боясь поднять на меня взгляд.
– Конечно, прощаю, - наверное, это был единственный способ его успокоить.
Может, и не стоит убеждать его в своей реальности? Может, верным путём будет сейчас просто помогать ему со стороны и редкий раз попадаться на глаза до тех пор, пока его проблемы не исчезнут и он окончательно не придёт в себя?
Я тихо поднялась на ноги, погрузила катану в ножны за спиной, и резко вытирая рукавом остатки слёз, направилась к тюрьме. Я ещё хотела помочь Дэрилу расчистить блок. Вот и захотелось побыть одной, подумать о Марти! Чёрта с два!
Полностью отдышавшись, осушив мокрые глаза, я вошла в блок внешне совершенно спокойной и с лёгкой улыбкой на губах. Даже когда я увидела этого ребёнка со светлыми волосами, сосредоточено читающего книгу за столом, я нашла в себе силы сохранить самообладание, хотя, казалось, на этом мои силы испарялись как под воздействием пустынного солнца. Пусть кончики моих пальцев поражал мелкий тремор, я подошла к мальчишке и поцеловала его в макушку, опустив дрожащую руку на его плечо.