Империя ненависти
Шрифт:
— С сегодняшнего дня. — я прислоняюсь к ее руке, как это делает Лолли, когда она ее гладит, и нет, я не завидую и не подражаю кошке. — Ты ждала меня, Персик?
— Не льсти себе. Просто не могла уснуть после того, как заснул Джей.
— Знаешь… твои щеки становятся такого же оттенка, как и губы, когда ты краснеешь… или врешь. Полагаю, сейчас ты делаешь и то, и другое.
— Заткнись. Дай мне это убрать.
Она берет меня за руку и ведет внутрь.
Я позволяю ей вести меня в мой собственный дом, наблюдая за ней сзади,
У меня чешутся руки прикоснуться к ней, схватить ее за эти великолепные волосы и поцеловать.
Но что-то останавливает меня.
Она никогда не простит тебя за то, что ты не пришел ей на помощь.
Моя челюсть сжимается.
Мой кулак сжимается.
И я жалею, что не допил бутылку виски.
Вообще-то, я должен вернуться к машине и сделать именно это. Может, на этот раз разбить ее о ворота.
Николь усаживает меня на диван и достает из приставного столика аптечку, словно она играла в Шерлока и изучила каждый уголок этого особняка.
Я не удивлюсь, если так оно и есть.
Она всегда была любопытной, интуитивной и самой умной девушкой, которую я когда-либо встречал.
Николь протирает ватой мой лоб, тонко хмуря брови.
— Ты не ребенок и не подросток. Как ты вообще можешь ввязываться в драку в таком возрасте? Ты же адвокат, ради Бога, драка не должна быть даже одним из твоих вариантов.
Ее голос похож на мою любимую симфонию и самый искаженный ночной кошмар.
Но как бы сильно я ни хотел сократить расстояние, между нами, оно уже слишком глубокое.
Слишком запутанное.
Ты все испортил, Дэниел. Думаешь, у тебя есть право прикасаться к ней?
Я быстро выдергиваю вату из ее пальцев и, пошатываясь, встаю на ноги.
— Я сам.
Ее плечи опускаются, а лицо искажается, будто я наступил ей на грудь.
Но я не позволяю себе смотреть на это мягкое лицо, на единственные губы, вкус которых я помню. Одиннадцать лет я не целовал других девушек, так и не найдя причину этого. Не после того, как я поцеловал ее в тот день, когда арестовали ее мать. В каком-то смысле я хранил ее вкус при себе, пока ее губы вновь не нашли мои в тот день, когда я трахнул ее в своем кабинете.
Николь единственная девушка, которую я хочу целовать до тех пор, пока мы оба не выдохнемся и не будем делить друг с другом воздух.
Не о том думаешь, ублюдок.
Я разворачиваюсь, не удосужившись взять аптечку, и иду к лестнице.
Но прежде, чем я успеваю сделать шаг, ее хрупкий, надломленный голос останавливает меня.
— Я вызываю у тебя отвращение?
Глава 26
Николь
Если бы сердца могли свободно растекаться, мое бы расплескалось по полу.
Я
Его холодное плечо.
Его невежество.
Одиннадцать лет не изменили этого. И, наверное, уже ничего не изменит.
Он медленно поворачивается, и я физически вздрагиваю от напряженности на его лице, грубого гнева, покрывающего его черты, как шлем воина. Это и засохшая кровь на его виске делают его диким.
Даже первобытным.
— Что, черт возьми, ты только что сказала?
Воздух разносит его спокойно произнесенные слова, как кнут, который со звоном ударяет меня по коже.
Я поднимаю подбородок, несмотря на боль, которая кровоточит в душе со смертоносностью яда.
— Ты отталкиваешь меня, потому что я испорченный товар?
— Заткнись, Николь.
— Скажи мне. — я иду к нему, моя скорость медленная и неверная, как у искалеченного животного. — Скажи мне, что ты больше не хочешь прикасаться ко мне. Скажи это, Дэниел. Просто отпусти меня, чтобы у меня прекратились эти бредовые мысли о тебе…
Мои слова заканчиваются вздохом, когда он хватает меня за горло и прижимается своими губами к моим. Это голодный поцелуй, звериный по своей природе и с таким жаром, что я, вероятно, получу ожоги второй степени, а то и первой.
Его пальцы сжимают мою шею, отчего у меня кружится голова, а другая его рука захватывает подбородок с такой силой, что у меня перехватывает дыхание.
От него у меня перехватывает дыхание.
Так было всегда, с того самого дня, когда я чуть не умерла в его объятиях.
Его губы поглощают мои, а язык проникает внутрь с чистым намерением покорить.
Волшебство обрывается, когда он отрывает свой рот от моего так же внезапно, как поглотил меня.
Огонь в его глазах не что иное, как лава, изливающаяся из вулкана.
— Не смей никогда, и я имею в виду, блядь, никогда, повторять это. Ты не испорченный товар, никогда им не была и никогда не будешь. Мы уяснили этот момент?
Разве это неправильно, что я думаю, что он сейчас самый привлекательный из всех, кого я видела? Даже следы крови на его виске делают его суровым красавцем в образе падшего ангела.
Тот, кто способен забрать все это, дать мне поддержку, которая, как я думала, мне не нужна, но оказалось, что жизненно необходима.
Сдавливание моего горла выводит меня из мечтательной фазы.
— Все ясно?
Я киваю.
— Используй свой голос.
— Да. Я просто… думала, что ты отталкиваешь меня, поскольку… ну… ты не хотел прикасаться ко мне.
Он скользит своей эрекцией вверх и вниз по моему животу, распространяя бурную волну возбуждения между бедер.
— Я кажусь таким? Мне может быть противен весь мир, но никогда ты, Персик. Проклятье. Ты должна знать, что ты делаешь со мной.