Империя полураспада
Шрифт:
Мальчик отвёл взгляд в сторону и отрицательно покачал головой. Было очевидно, что гость случайно задел больное место. Мальчику явно не хотелось вспоминать прошлое, но он всё-таки ответил:
– Наш старец Смарагд сказал, что мама скоро со мной будет. Она сейчас в Москве. А я не люблю свой родной город – там сейчас чужих много, особенно в Кремле.
– Ладно, ладно, – перебил его Знатнов. – Вижу, что наступил тебе на любимую мозоль. Прости, дальше можешь не рассказывать. Лучше покажи мне своё царство. И к старцу проводи, потому как он вперёд ушёл, а я совсем немного не успел.
– Это «немного» запросто могло вам стоить жизни, – совсем по-взрослому заметил Терёшечка. – Хорошо,
Мальчик взял гостя за руку и повёл к центру веранды. Там стояло несколько деревянных скамеек. Он усадил Знатнова на одну из них, сам сел на другую, вытащил из своего бездонного кармана какой-то пульт, похожий на «лентяйку» от телевизора, нажал на кнопку, и центральная окружность веранды поползла вниз.
– Здорово! – Знатнов показал Терёшечке большой палец. – Я бы никогда не подумал, что на веранде такой подъёмник есть.
– Мы сейчас в храм Покрова Богородицы к старцу Смарагду сходим, – сказал мальчик. – А потом можем погулять, если вы не устали.
Александр Викторович действительно почувствовал усталость, только о ней ли думать, когда судьба такое приключение подарила?! Отдохнуть, конечно, можно, но лучше потом как-нибудь.
Температура в этом благословенном уголке была летняя и ласковая – без пожирающей тело жары или промозглой сырой духоты характерной, например, для Сочи. Здесь можно было прилечь под любым деревом и, если не потревожить какую-нибудь змейку, греющуюся на камушке, можно самому беззаботно почивать, пока не надоест.
Да и волны ароматов лаванды, одуряющего мака, мускуса и ландышей кружились в воздухе, навеивая уют и уверенность. Среди прочих запахов Знатнов уловил даже лёгкое веяние чудесного жасмина, ночного цветка, который обычно улетучивается днём. А здесь… чего только в сказках не бывает…
– Стоп! – сказал самому себе Александр Викторович и его юный спутник с удивлением на него посмотрел.
– Это я сам себе, – начал оправдываться Знатнов. – Просто в голову закралась одна сказочная мысль.
– Не удивительно, – улыбнулся Терёшечка. – В нашем царстве и такое возможно. Просто любой человек способен создавать вокруг себя ауру спокойствия и благовестия, будь на то его воля.
– Ауру света, цвета и запаха? – недоверчиво улыбнулся Знатнов. – Если бы такое было возможно, то на планете давно исчезли бы зависть, страх, ненависть, алчность, вожделение и вообще – все войны. Однако эти ядовитые твари существуют, не давая людям жить, создавать что-то, дарить радость.
Человек предпочитает, что лучше отнять кем-то созданное, то есть экспроприировать экспроприируемое, чем создавать что-либо стоящее. Пусть лучше у меня последняя корова сдохнет, чем у проклятого соседа лишняя появится. Сосед живёт, ну, всем на диво. А я не так – несправедливо! Жена его, ну так красива! Но не моя – несправедливо!
– Вот в этом вся проблема! – радостно вскричал мальчик. – Когда человек понимает, что в каждом из нас всякого дерьма – по уши, но старается не проливать его на других, а сам пытается дарить радость окружающим. Сам! Пусть крохотную, малюсенькую, но радость – тогда и жизнь и природа преображаются! Ведь подаренная кому-то радость возвратится к тебе же сторицей! Тогда и жить интересно, и творить, и создавать что-то, а не драться из-за протухшего куска недоеденного кем-то мяса.
– Ты прав, – согласился Знатнов. – Перед каждым человеком постоянно встаёт дилемма: как поступить? Однако очень редко кто выбирает предложенный тобой путь. Даже священники. Ты, наверное, ещё не забыл, что в Москве самый главный пастырь на Руси – и тот с телохранителем! Что же от других требовать,
– Мой народ давно свой выбор сделал, – твёрдо вымолвил мальчик.
Собеседники умолкли: в промежутках разросшейся зелени проглянула огромная церковная колокольня.
Вскоре они подошли к храму, огороженному кованой чугунной решёткой, цель которой была совсем не для того, чтобы не пускать людей, а чтобы кедры, кипарисы, берёзы и прочие деревья не проникали в расчищенное от них же пространство.
Собственно аллейка, выбегающая из парка, тоже охранялась от наступления леса, но здесь чувствовалась рука профессионального лесника. Лес, очищенный от бурелома и сушняка, всегда благодарен присматривающему за ним человеку.
Путешественники вошли в церковный двор и очутились прямо перед центральными дверьми храма Покрова Богородицы, где над входом в небольшом углублении красовалась икона Девы Марии с омофором на руках. Надвратные иконы можно увидеть в любом храме, но эта была размером в человеческий рост – весьма необычная деталь для церквей того мира, откуда прибыл Знатнов.
Первыми людьми, встретившими путников, были казаки. Вернее, двое мужчин, одетых в синие казачьи штаны с жёлтыми широкими лампасами, онучи вместо сапог и белые рубашки, подпоясанные цветастыми ремешками с кистями на концах, подметали большими мётлами двор.
– Здравии будьте, боляре, – поклонились казаки вошедшим. – Откель будете?
– Да я ж из заклепа его вынул, – кивнул мальчик в сторону своего спутника. – Чужие начисто обложили и зазирати [27] его думали, ан не имут рог. [28]
– Дак ты-то их опростоволосил? – спросил один из казаков.
– А то, – кивнул Терёшечка. – Нам теперича к предстоятелю в поклон.
– Здеся он, – кивнул казак на храм.
Мальчик взял Знатнова за руку и, как поводырь, повёл к храмовым большим дверям, сколоченных из хорошо подогнанных досок. Александр Викторович помог отворить Терёшечке тяжёлую створку. Внутри стены были такими же белыми, как и снаружи. Фресок и росписей, подобно современным церквам, не было. Лишь на столбах между трапезной и амвоном были изображены тексты на старославянском.
27
Осудить, пытать (ст. сл.)
28
Сила (ст. сл.)
Пятиярусный иконостас внушал благоговейный трепет. Особенно красиво смотрелись иконы из деисусного чина и пророческого. [29] В концах солеи расположилось по клиросу, а перед амвоном стоял аналой с поставцами для свечей по бокам. [30]
Терёшечка подвёл гостя к аналою и трижды земно поклонился лежащей там иконе. То же самое сделал Знатнов. В этот момент боковые алтарные двери открылись и к ним вышел Смарагд. Он, увидев прибывших, ласково улыбнулся, спустился с солеи и подошёл к ним.
29
Горизонтальные ряды иконостаса.
30
Солея – возвышение перед иконостасом, где серединой является амвон и Царские врата.
Клирос – место для певчих. Аналой – тумба со скошенным верхом для положения икон.