Империя «попаданца». «Победой прославлено имя твое!»

Романов Герман Иванович

– В Чесменской бухте собран мощный флот, что навсегда изгонит русских из Архипелага! – пророкотал моряк. – Два десятка кораблей для того достаточно, так что мои три остались здесь, в столице. Прах раздери этих московитов!

Английские офицеры издавна служили на флоте султана, так что фески на рыжеволосых головах никого не удивляли, как и лающая ругань.

– Вы не правы, кэптэн. Их царь, – аристократ еле выговорил трудное слово, ибо титул императора за русскими властителями он не признавал, – пошел нам на значительные уступки.

– А

потому правительство Его Величества помогает московитам перевести корабли сюда из Балтики, – со смешком высказался моряк, – где они вскоре пойдут на морское дно. А сэр Чарльз снова поможет варварам собрать флот, построив его даже на наших верфях, а мы постараемся, чтобы новая эскадра разделила судьбу предшественников…

У аристократа не дрогнул ни один мускул, хотя собеседник попал в точку. Зато купец рассмеялся, потирая руки. Он и уточнил со смехом:

– Русские платят золотом, как можно отказать таким щедрым покупателям?! У них деньги есть – татарам дань прекратили платить!

Аристократ чуть поморщился – политика, конечно, дело грязное, но иной раз нельзя называть кошку кошкой. Да и крымские татары вызывали у него не меньшую брезгливость, чем их северные враги.

И османы – варвары, если взглянуть на них пристально. Раскинувшийся перед их глазами огромный город до сих пор именовали Константинополем, не признавая турецкого Стамбула. Даже главная мечеть Айя-София перестроена из греческого храма, только минареты по углам поставили.

В обратную сторону англичане не смотрели, не очень приятно, когда слепит глаза восходящее на востоке солнце. Лучше уж любоваться городом и гаванью, забитой сотнями судов – торговля всегда приносила прибыль, это на Острове все усвоили с незапамятных времен.

Иркутск

– Я пришел попрощаться с вами, княгиня! – высокий офицер склонился над узкой ладошкой и чуть коснулся ее губами. Сильное тело, мышцы, распирающие темно-зеленый мундир сибирских стрелков, широкие плечи, на которых серебрились густые майорские эполеты, высокий лоб мыслителя.

Екатерина Дашкова улыбнулась – ей нравилась уверенность Григория Потемкина, он был красив истинно мужской красотой. И даже черная повязка, что прикрывала потерянный в злосчастном мятеже глаз, совсем не портила впечатление, наоборот, придавала молодому офицеру самый загадочный вид. Этим он и пользовался весьма беззастенчиво у местных дам – успех имел просто невероятный. Только от венца Гименея шарахался, как грешник от раскаленной сковородки.

– Я надеюсь на успех вашего предприятия, Григорий Александрович, – Дашкова улыбнулась краешками губ. Она прекрасно понимала, что бывший гвардеец сует голову в рискованное дело, но отнюдь не безнадежное – братья Орловы уже показали, как с малыми силами, но с бешеной энергией и кипучей страстью можно присоединить к России огромный и пустынный, но богатейший край.

– Я к осени обязательно достигну середины Амура, благо Албазинский острог

мы уже восстановили, заложу город Благовещенск. В следующем году дойду до устья, как повелел нам государь!

Потемкин склонился в поклоне – уверенности и храбрости ему было не занимать. Выслужиться любой ценой, оправдать доверие монарха и возвыситься. Он хорошо знал прививаемый нынче принцип: «За Богом молитва, а за царем служба никогда не пропадут!», а потому перед любой преградой стоять не будет, все сокрушит на своем пути.

Княгиня уловила еще одно – «велел нам государь». Потемкин не дистанцировался от их семьи, он подчеркнул, что не мыслит обходиться без их помощи. А потому, если предприятие будет иметь успех, она с мужем получит от императора и свою долю похвалы.

– Вы отъедете сегодня, Григорий Александрович?

– Немедленно, Екатерина Романовна. Я зашел проститься и поскачу в Лиственничное. Там на струге переправлюсь через Байкал, а дальше до самого Сретенска без остановок. Не больше десяти дней пути. Не позднее пятнадцатого дня наша экспедиция начнет идти вниз по Шилке, а там по Амуру. Я и так потерял много времени, пока ждал винтовки, – теперь придется поспешать изрядно!

– Вы правы, Григорий Александрович! Но не наша вина, что оружие пришло так поздно – его везли из Перми, там завод…

– С Ижевска, ваше сиятельство. Но это почти рядом, – Григорий поправился – он понял, что совершил бестактность.

– Мой муж сказал, что солдат с такой винтовкой стоит пяти с обычными фузеями…

– Десяти, а то двадцати, ваше сиятельство, никак не меньше. Ваш муж прав, но он имел в виду пруссаков, а мне будут противостоять только китайцы, и то я не думаю, что у них по Амуру есть такое воинство. А у меня целый батальон – полтысячи стрелков да еще казаки, дюжина новых пушек. И в этом только заслуга вашего мужа, глубоко мною уважаемого!

– Желаю вам совершить это предприятие! – княгиня милостиво протянула ладонь, прощаясь, но тут же вспомнила наказ мужа и произнесла весьма строгим голосом: – Только постарайтесь обойтись без большой войны с китайцами. Она нам пока не нужна. Нам нужен мирный Амур.

– Я выполню все, княгиня. Войны с китайцами не будет, по крайней мере я сделаю все, чтоб ее избежать. Прощайте, Екатерина Романовна!

– До свидания, Григорий Александрович. Пишите нам чаще. Да хранит вас Господь!

Петропавловск

– Не может быть?! Да откуда он взялся?!

Иван Орлов испытывал жгучее желание протереть глаза. Еще бы – кто-кто, но чтоб старый «приятель» Шванвич в эту даль приплыл?

– Опять морды бить друг дружке будем! – наконец поверил собственным глазам Орлов, машинально потер скулу, оскалившись радостной улыбкой. Девять лет назад тот ему славно «салазку» своротил, до сих пор приятно вспомнить.

Ох, как и гоняли они друг друга по всем вертепам и кабакам Петербурга, любо-дорого вспомнить…