Империя статуй
Шрифт:
— Я безоружен! — вновь громко произнес юноша, и я уже знала, что это было правдой. Несколько опрометчиво с его стороны, но, признаться честно, подобное безрассудство подкупало, ведь я могла быть уверена в том, что на меня не нападут с ножом. Выждав ещё минуту, я высунула из-за колонны свою человеческую часть, убирая прядь волос, падавших к самой земле, за ухо.
Увидев меня, юноша замер, выронив из рук флаг, древко которого громко ударилось о пол. Его и без того бледное лицо, побледнело ещё больше, когда я выползла чуть дальше, и он не произнес ни слова, беззвучно шлепая губами. Юноша не двигался, как не шевелилась
— Вам хватило смелости зайти, но не хватает храбрости заговорить? — произнесла я, наконец, и юноша, сделав шаг назад, медленно выставил перед собой руки.
— Н-н-не обращайте меня в-в-в…камень…
— Все зависит от цели вашего визита.
— Я пришел с миром!
— Это я уже слышала…
Облизнув засохшие губы, аристократ попытался взглянуть мне в глаза, но тут же увел взор в сторону белого флага.
— Так вы и правда…существуете…Это не легенда!
Легенда? Я не сдержала удивления и высоко вскинула брови, скрещивая на груди руки. Я ведь считала дни, пускай и впадала в спячки, которые, по началу, контролировать не могла. Мне около сорока лет, и двадцать семь лет назад я покинула деревню, обратив собаку в камень и выдав тем самым свою суть. Как же за это время я сумела стать легендой? Десять монахов венчают ступени подобно каменным украшениям. Рыцарь, отправившийся на подвиги, нашел приют во всеми позабытом месте, так и не вернувшись обратно. Как же я могу быть легендой, когда доказательства моего существования предупреждают путников об опасности?
— Глазам своим не верю…Передо мной настоящая Горгона!
Нахмурившись ещё больше, я присела в кольца своего же хвоста, осмелившись задать вопрос:
— Когда в последний раз рыцари видели Горгону?
— Ох, я изучал этот вопрос в архивах, — разговорился юноша, и в глазах его загорелся интерес, — некий сэр Вэллингтон преследовал мужчину, укрывавшего Горгону, но саму девушку из вида упустили. Её искали в горах, но в то время, как обнаружили, началась вторая гражданская война, поэтому наступление прекратили. Если верить заметкам, это было сто сорок лет назад…
Сто сорок лет…Это число казалось мне невероятным, невозможным! В сто лет я планировала покинуть священную обитель, чтобы попробовать пересечь границу, но вот миновал целый век! Спячки, в которые я впадала от голода, длились десятилетиями, а я даже не подозревала об этом, так как находилась постоянно на одном и том же месте, не меняясь и не старея. Я засыпала в скрытых уголках храма, потому иные искатели приключений и вовсе не могли заметить меня, а другие рисковали погибнуть от укуса вездесущих змей, охраняющих мой сон, но неужели, в самом деле, прошло сто сорок лет?
Заметив беспокойство, легшее тенью на моё лицо, юноша очень быстро сделал верный вывод, издав при этом восхищенный вдох:
— Та Горгона! Это были вы?
— Полагаю, что так…
— Невероятно! Но мне так повезло увидеть вас воочию. Я сильно рисковал этой поездкой, ведь возложил надежды на…кхм, простите…на мифы.
Страх покинул его за считанные секунды, и, потоптавшись на месте, юноша внезапно уверенно пошел в мою сторону, предусмотрительно остановившись на расстоянии
— Моё имя Ингвальд Солэй. Я третий принц Империи Солэй и один из кандидатов на престол.
Принц! Самый настоящий принц. Но не так я его себе представляла, читая единственную сказку в старой избе. Он представлялся мне высоким и сильным, мужественным и грозным, тогда как Ингвальд казался таким хрупким, словно бы его можно было переломить одним ударом хвоста. То, что он отправился в храм, поверив легенде, не делало его человеком рациональным и рассудительным. Однако, положившись на удачу, он выиграл лотерею, а везучесть — хорошая черта для возможного правителя.
— Горгона, я бы хотел заключить с вами сделку.
— Сделку? С подобным ко мне обращаются впервые. И что же вы хотите?
— Я хочу, чтобы вы…были на моей стороне.
— Мне непонятна эта просьба.
— Позвольте пояснить, — принц прокашлялся в кулак, а после продолжил, — через год отец провозгласит имя того, кто займет его трон. Будучи только третьим принцем, я не имею особых шансов стать следующим правителем. Но представьте, что будет, если люди узнают о том, что один из принцев имеет в союзниках…
— …монстра, — грубо продолжила я, но Ингвальд остановил меня выставленной вперед ладонью.
— Я не смогу изменить мнение людей, но смогу гарантировать вам спокойную жизнь в роскоши. Наверняка вам наскучили эти голые стены и пустые комнаты, эти…люди…Если я стану Королем, я превращу это место в замок, а к вам более никто не сунется. Что скажете?
— И как же вы собираетесь доказать наш с вами союз?
— Вам это может не понравиться, но…Я бы хотел ссылать сюда преступников. Многих из них все равно ожидает смертная казнь, но так я докажу, что вы действительно слушаете мои…приказы.
Это был трудный выбор. Трудный потому, что казался привлекательным и отвратительным одновременно. В случае победы Ингвальда я становилась подчиняющейся ему гильотиной. С другой стороны, я могла бы обеспечить себе ту жизнь, о которой всегда мечтала, жизнь, в которой мне ничто не угрожало. Каков шанс того, что я смогу успешно пересечь все королевство и, что важнее, миновать две охраняемые границы? Я не знаю ни названий городов, ни маршрутов, по которым могла бы пройти. Я необразованна и неначитанна, мне не известны законы и нормы, по которым живут люди спустя век. Стоит ли смотреть на журавля в небе, имея в руках мягкую и красивую синицу? В конце концов, в случае отказа этот принц может принести мне больше проблем, чем кто-либо другой, да и стоит ли беспокоиться о тех, чьи жестокие поступки оправдывают казнь?
— Вы молчите…Я понимаю, это трудно принять сразу, но я также обещаю, что буду по мере возможности выполнять и ваши просьбы…Если они, безусловно, не будут претить воле короны.
— Сколько вам лет?
— Шестнадцать…
— Вы сами придумали подобный план?
— Да, — гордо ответил Ингвальд, — хотя мои советники называли его неразумным и опасным.
— В самом деле…И вы не боитесь меня?
— Я скажу вам честно, надеясь на то, что не нанесу вам сильную душевную рану. Я боюсь вас. Но с вами можно договориться, и вы не глухи к чужим словам, а потому мой страх теряет силу. Так…Что же вы скажете?