Империя статуй
Шрифт:
Во времена правления Ингвальда III на меня было совершено четыре покушения — присланные преступники вырывались из пут и нападали на своего палачу со спрятанным оружием. И, пускай они все равно обращались в камень, на мне зияли раны, затягивающиеся быстро в отличие от ран душевных. Я чувствовала боль, когда лезвие вспарывало мне плоть, и даже тогда, когда все затягивалось спустя минуты, слезы катились из глаз, пробуждая мысли о том, что следовало бы, в самом деле, умереть. Но отец просил меня выжить любой ценой, а я была послушной дочерью.
Я начала много читать и оставлять в живых тех, кто обучал меня и рассказывал о сложном мире за пределами мраморных колонн. Оттачивая ум, постигая красоту, я подготавливала долгий
Раз все считают меня чудовищем, бессмысленно кричать об обратном, повиливая хвостом.
Я стану той, кем всегда была в чужих сердцах.
Я стану настоящим монстром.
Глава 2
В безмолвном храме, что в горах,
Вы не найдете тела прах.
И путник, не считая дней,
Стоит в объятьях жутких змей.
Была ли в том ирония жестокой судьбы или насмешка Небес, но Вестмар во всем походил на Ингвальда, начиная от внешности и заканчивая образом мышления. Встретив его впервые, я было подумала, что являюсь жертвой галлюцинаций, вернувших меня к тому времени, когда всё началось, однако, храм, уставленный множеством статуй, отрезвлял рассудок. Я учтиво улыбалась, встречая Короля вежливым поклоном, и старалась не смотреть на рукоять меча, которую юноша то и дело касался, якобы поправляя ножны. Он был осторожен, но любопытен, оттого и шел вперед, бросая удивленные взгляды на мои туфельки, надетые на ноги, а я, пытаясь подобным приемом снять хотя бы часть напряжения с гостей, вела непринужденную беседу о последних заключенных, деяния которых прогремели на все Королевство.
Его сопровождение было скудным: молодой советник, восхищенно взирающий на старые фрески, да телохранитель, забавно прячущий взор, стоило мне повернуть голову в его сторону. Храм в горах был неприступной прекрасной цитаделью, пахнущей ужасом, и потому привлекал людей так же сильно, как и отталкивал. Вестмар казался мне ребенком в этих высоких стенах, и его восхищенный взгляд, рассматривающий искусства минувших веков, лишь больше молодил его женственное лицо. Я знала о нем достаточно из слов архимага, а потому не удивлялась кольцу на безымянном пальце. Пусть Король был молод, отпраздновав прошедшей весной свое восемнадцатилетие, ему сосватали принцессу с юга, что, в целом, ничуть не меняло моих планов.
Он не был мудр настолько, чтобы сравниться с Ингвальдом, но отличался остроумием и увлеченностью, с которой брался за любое дело. Народ любил его, и, будучи единственным наследником на престол, Вестмар вырос, окруженный лаской и заботой, что сделало его эгоистичным и падким на лесть. Зайдя в гостиную, где на столе уже был поставлен чайный сервиз, он предельно внимательно осмотрел камин и устилающие софы меха, после чего грациозно опустился в кресло, закинув одну ногу на другую.
— Здесь…очень красиво, — произнес он, обращаясь скорее к сопровождению, вставшему позади, чем ко мне, — мои предшественники были щедры, строя это место.
— Вы совершенно правы, мой Король, — ответила я, акцентируя интонацию на вежливом обращении, — этот храм подобен сокровищнице, в которой…
— …сидит дракон, — хмыкнул Вестмар, язвительно щуря глаза. — Отец соблюдал традиции, посещая гору раз в пять лет, однако, я не считаю это необходимым. Полагаю, здесь не меняется равным счетом ничего, кроме количества статуй. Но я должен узнать у вас, не испытываете ли вы в чем-либо нужны?
— Благодарю,
— Моя супруга говорит, что в деревнях развелось много змей. Она их не любит. Решите эту проблему в ближайшее время, раз уж это ваши…подчиненные? — он вновь усмехнулся, находя свои слова забавными, а я вежливо улыбнулась.
— Как прикажете.
— Кстати статуй стало слишком много…Думаю, от половины пора избавиться.
— Если вы так полагаете, то так тому и быть.
— Но некоторые из них…Я бы забрал. Поставил бы их в саду.
— Ваше Величество, но это же трупы, — тихо заметил советник, но тут же смолк, стоило Вестмару скривить недовольно рот. — Прошу прощения…
— Кого бы вы хотели забрать?
— Двух принцев. Братьев Ингвальда Первого.
Он казался довольным своей задумкой, даже не подозревая о том, насколько она жестока — сродни возведению склепа в собственном дворе. Увидев, что он смотрит на мои руки, я скользнула пальцами по шее и открытым ключицам, с внутренним удовольствием замечая производимый эффект. Сжав пальцами подлокотники кресла, Вестмар громко прокашлялся, заведя разговор о картинах, висевших в пройденных коридорах. Изредка он намеренно расхваливал пейзажи, послужившие причиной создания холстов, напоминая о том, что мне, к сожалению, не суждено их запечатлеть, а после вдруг принимался говорить о собственном замке, что, по его разумению, был еще прекраснее. Речь его была красноречивой и складной, он умело излагал свои мысли, но запинался каждый раз, как моя нога выглядывала из разреза платья. Намеренно задерживая взгляд на его губах, я удивлялась тому, какими простыми и незначительными элементами могу заставить кого-то думать о чем-то ином. Как жаль, что я не знала о собственном преимуществе столь долгое время…
— Что ж, более я не намерен здесь задерживаться.
Поднявшись с кресла и поправив амулет, висевший поверх рубашки, Вестмар уверенно вышел из комнаты, так и не попрощавшись. Молча следуя за ним, я наблюдала за тем, как он, остановившись в зале со статуями, чуть съежился, будто бы от холода, а после, чуть ли не бегом выскочил на улицу, где ожидавшие его рыцари незамедлительно подвели к ступеням вороного коня.
Когда ржание лошадей стихло, а громкий цокот копыт, становясь все тише, окончательно утих, Лагерта, спрятавшаяся в библиотеке на время приема гостей, осторожно выскользнула из укрытия, оправляя белоснежный передник. Стояло теплое лето, и, взяв в руки плетеную корзинку, фея остановилась рядом, не произнося ни слова. Повязав пшеничные волосы косынкой, она походила на селянку, но, как и меня, её выделяли глаза столь ярко-зеленые, что почти пугали своей неестественностью.
— Почему сегодня?
— Я почувствовала, что в лесу кто-то есть, Госпожа.
— Не человек?
— Не человек.
— Не гнушайся сильной магии, если он откажется говорить с тобой.
— Как скажете. Что делать, если он откажется?
— Прогони. Пригрози моим именем. Скажи ему, что в стране врагов мне не нужна нейтральная сторона, осевшая в том же месте, что и я.
— Если же он окажется сильнее меня?
— Запусти в корзинку кобру. Пусть укусит, если станет слишком опасно.
— Я поняла, Госпожа. Сделаю так, как вы и сказали.
Воплощая план в жизнь, мы открывали двери мести постепенно, тщетно разыскивая союзников. Монстры, населявшие горы нещадно истреблялись людьми во время сезона охоты, а потому найти кого-то было не просто затруднительно, а почти невозможно. Обнаружив в одной из пещер спящего минотавра, мы так и не смогли поговорить с ним, обнаружив на следующий день лишь его отрубленную голову, а единственная горная банши, не достигнув храма, была сожжена на костре в одной из деревень. Поэтому мы всегда спешили. Спешили найти чудовищ раньше, чем это сделают люди, но горы и леса были столь обширны, что Лагерта не справлялась в одиночку.