Империя «трёх бриллиантов»
Шрифт:
Визит лидеров «Мицубиси» в Пекин был совершенно неожиданным. Трудности со сбытом товаров на внешних рынках, проблема поисков дополнительных сырьевых ресурсов за пределами Японии уже за несколько лет до того вынуждали хозяев других промышленных «империй» Японии с симпатиями поглядывать в сторону материка. «Мицубиси» же, тесно связавшая себя деловыми отношениями с антинародными режимами Чан Кай-ши на Тайване и Пак Чжон Хи в Южной Корее, не спешила менять ориентацию. И потому местные обозреватели, гадая, какая же из монополистических групп первой совершит паломничество в Пекин, называли все знакомые им имена, кроме «Мицубиси». Подобные
Но после того, как утих шум сенсации, стали разбираться, что к чему. И тут всё стало на свои места.
Вспомнили, что Какуэй Танака, едва заняв пост премьер-министра Японии в начале июля 1972 года, одной из своих наипервейших задач по внешней политике провозгласил восстановление межгосударственных отношений между Японией и Китаем. Вспомнили также, что визит Танаки в Пекин для осуществления его замысла был назначен на конец сентября того же года. И вспомнили ещё, что «Мицубиси» и Япония как государство — едва ли не синонимы. А за всеми этими воспоминаниями последовало и признание, сделанное крупнейшей газетой Японии — «Асахи»:
«Если бы премьер-министр поехал в Китай, не имея за плечами восстановления дружественных отношений между Китаем и группой „Мицубиси“— самой крупной и самой мощной из промышленных групп нашей страны, его визит неизбежно оставил бы впечатление, будто восстановление дипломатических отношений с Китаем одобряет далеко не вся Япония».
Яснее вроде бы не скажешь. Но ясность здесь кажущаяся. Потому что если и допустимо ставить на одну доску интересы «Мицубиси» и интересы японского государства, то этого ни в коем случае не следует делать, сопоставляя интересы империи «трёх бриллиантов» и интересы 110-миллионного японского народа: между ними нет ничего общего.
Осенью 1974 года КНР отметила четверть века своёго существования. Все эти двадцать пять лет прогрессивные силы Японии, отражая всенародные чаяния, выступали за восстановление дипломатических отношений с Китаем, за прекращение политики конфронтации по отношению к КНР, за установление и развитие дружественных добрососедских связей между народами обеих стран. А «Мицубиси»? Двадцать три года из двадцати пяти она делала всё возможное, чтобы помешать этому. И было бы верхом наивности полагать, будто лидеры «империи» вдруг прозрели и поняли всю глубину пагубности своего прежнего курса по отношению к Китаю. Просто они просчитали все возможные варианты и пришли к выводу: на данном этапе куда выгоднее изменить отношение к проблеме японо-китайских отношений.
Когда делегация «Мицубиси» отправилась летом 1972 года в Пекин, многие в Японии вспоминали условия, выдвигавшиеся Мао Цзэ-дуном в качестве непременных для установления связей с КНР: во-первых, признать правительство КНР как единственное законное правительство; во-вторых, признать Тайвань неотъемлемой частью Китая; в-третьих, денонсировать японо-тайваньский «мирный договор». Каждое из этих условий, будь оно принято, лишало «империю» прибылей, исчисляемых миллионами долларов. И потому «Мицубиси» в момент отбытия делегации в Пекин представлялась «специалистам по Китаю» наиновейшим Авраамом, спешащим принести в жертву японо-китайским отношениям единственное своё детище —
Одна только «Мицубиси дзюкогё» ежегодно продаёт Тайваню своих товаров более чем на полсотни миллионов долларов; там же, на Тайване, империя «трёх бриллиантов» имеет собственные капиталовложения в различные предприятия общей стоимостью свыше 60 миллионов долларов. По логике «пикейных жилетов», восстановление японо-китайских отношений грозило «Мицубиси» утратой тайваньской кормушки. И потому не на одном побуревшем от прилива чувств носу повисла слеза умиления: «Вот это люди! Какая готовность к самопожертвованию!»
Но почитатели альтруизма остались с носом. «Мицубиси» ничего не потеряла на том самом острове, на завоевание которого давал в своё время свои суда основатель империи «трёх бриллиантов» Коята Ивасаки. «Мицубиси» по-прежнему вкладывает свои капиталы в экономику Тайваня, по-прежнему наращивает свои торговые обороты с этим островом. А следовательно, никакой жертвы и не было.
Но, может быть, лидеры «Мицубиси», грубо говоря, провели своих пекинских собеседников, пообещав покончить с политикой «двух Китаев» и не выполнив своего обещания? Да нет, всё было честно. От своих притязаний на Тайвань империя «трёх бриллиантов» и не собиралась отказываться. И чтобы в Пекине не оставалось на этот счёт никаких сомнений, она провела негромкую, но эффективную демонстрацию.
В тот самый день, когда в Пекине принимали трёх лидеров «Мицубиси», по редакциям газет, радио- и телевизионных компаний разошлась информационная телеграмма. Пунктом отправления её был Тайбэй. А в тексте говорилось:
«Сегодня на Тайвань прибыл председатель совета директоров „Мицубиси дзюкогё“ Фумихико Коно. Он приступил к завершению переговоров о строительстве на Тайване атомной электростанции».
Между несколькими строками этой телеграммы можно было прочесть многое. В том числе и скрытое предостережение со стороны «Мицубиси» в адрес Пекина: ни о каких жертвах ни на какие алтари не может быть и речи. И прозрачный намёк был понят. Во всяком случае, вернувшиеся из поездки в Пекин лидеры империи «трёх бриллиантов» в один голос заявляли, что ничего неприятного им выслушивать в Пекине не пришлось.
Итак, версия «жертвенности» визита отпадает. Что же остаётся? Расчёт. Голый, как король из сказки.
Что надеется получить от восстановления японо-китайских отношений «Мицубиси»? Многое. И прежде всего китайский рынок сбыта и китайские источники сырья.
До недавнего времени в «Мицубиси» с пренебрежением относились к Китаю как торговому партнёру. Апогеем этого пренебрежения явилось заявление, сделанное не далее как в 1971 году председателем совета директоров «Мицубиси дзюкогё» Коно:
«Кое-кто считает так: в Китае, дескать, проживает 800 миллионов человек; если даже продать там по полотенцу на душу населения — это же составит целых 800 миллионов полотенец! Но спрашивается: кому нужен рынок, покупательная способность которого не идёт дальше полотенец?»
Однако с подобным нигилизмом вскоре пришлось кончать: США — основной рынок сбыта японских товаров — обрушили на Страну восходящего солнца лавину дискриминационных мероприятий, а когда товары с клеймом «Сделано в Японии» попытались найти себе прибежище в Западной Европе, там поднялся дикий шум о «торговом наступлении Японии». Поневоле и полотенца начнёшь пересчитывать.