Империя в огне. Тайны Империи. Часть 1

Каштанова Юлия

над ним поиздеваться и подослал ее к нему со злым умыслом. Она

явилась сама, рискнула, прекрасно осознавая, что за одно только

рвение ее могли живенько отправить куда следует… И что бы с ней

потом не сталось, как бы не сложилась ее судьба, в Университет она

бы уже точно не вернулась… А душить в зародыше столь благород-ный порыв – нет уж, увольте.

Филдинг

выпрямился, ленивой походкой подошел к бару, где нацедил в стакан добрую порцию бренди и пододвинул по столу к уже

едва не всхлипывающей девушке. Стекло легонько скрипнуло по сто-лешнице, привлекая ее внимание; профессор вздохнул с облегчением, вновь ощутив на себе ее внимательный, настороженный взгляд.

– Выпейте-ка, дитя мое, и успокойтесь, – сказал он примирительно, прохаживаясь по кабинету, – и выслушайте меня сперва…

Ваше стремление к знаниям весьма похвально, но если вы не ведае-те, к чему вам эти знания, то проку от них не будет. Сформулируйте

хотя бы для себя причину.

Слышно было, как стакан заскрипел по столу и спустя минуту слегка об него стукнулся: девушка решила последовать совету старшего.

– Я знаю зачем, – упрямо пробубнила она после продолжитель-ной паузы, – и я знаю, что бывает за подобное любопытство. Но тем

не менее…

Профессор усмехнулся.

– Так зачем же?

– Я хочу читать имперские источники в оригинале, – бросила

собеседница нервно.

Хозяин кабинета замер на полушаге, впившись в нее взглядом.

Такого еще не бывало. Мужчина подошел к столу, но садиться в

90

Тайны Империи

кресло не торопился: он смотрел на девушку сверху вниз, стремясь

понять, серьезно она говорит или все-таки шутит.

– Послушайте, душенька, – произнес он наконец, – в этом кабинете вы можете говорить всё, что думаете. Здесь нет ни камер, ни

прослушки.

Девушка резко вскинула голову, в ее изумрудных глазах пле-скался испуг, смешанный с тайной неприязнью. Филдинг возвел

глаза к потолку. А чего он еще ожидал, спрашивается? Самым глупым сейчас было бы сказать «не бойся», присовокупив к этому еще

что-нибудь пафосное, чтобы ребенок окончательно перестал ему

доверять. Ну и положеньице!.. Профессор

опустился в кресло и

сложил руки на столе. Затем он выдвинул ящик, скрывавший ми-ниатюрную приборную панель и демонстративно, чтобы гостья

непременно отметила «честность его намерений», пробежал пальцами по клавишам. На окна упали рольставни, двери закрыли зву-конепроницаемые панели. Девушка робко озиралась, чувствуя себя

пойманной в ловушку.

– Не беспокойтесь, – повторил профессор как можно более до-брожелательно, – теперь нас гарантированно никто не услышит. А

я со своей стороны даю слово чести, что вас не выдам… разве что

тем, кому разрешите сами, – он оперся локтями на столешницу, водрузил подбородок на ладони и выжидательно взглянул на гостью.

– Итак, я слушаю…

Разумеется, пришлось дать посетительнице время на то, чтобы

прийти в себя; не обошлось и без повторной порции бренди. Лишь

спустя минуты две-три она собралась с силами, накопила должное

в сложившейся ситуации количество храбрости и произнесла, по-прежнему не поднимая глаз:

– Понимаете, я… я приобрела книги на имперском языке, но

они настолько сложные, что я не улавливаю смысла… Не то чтобы

я слов не понимала, но…

– … но мысли ускользают, как роса из чашки цветка аэлла, когда он

раскрывает на рассвете свой венчик… – процитировал профессор, с улыбкой наблюдая за вытягивающимся лицом собеседницы.

Теперь-то ему все ясно: девочка где-то раздобыла сборник имперской философии и пытается ее «изучать». М-да… – Так? – уже вслух

осведомился он, уточняя.

Та подняла на собеседника полные изумленного восхищения

глаза и быстро закивала. Филдинг успокоено улыбнулся.

91

Юлия Каштанова

– Что ж, весьма достойное «чтиво», – уважительно поддержал он.

– Этот автор действительно славится такими оборотами речи, что даже

опытный лингвист не всегда в состоянии понять правильно – что уж

там говорить о студентах… – он помолчал с минуту, а потом вновь поинтересовался, уже строже: – Тебе действительно так это необходимо?