Империя. Фаворитка
Шрифт:
Менерийцы, кроме невысокого роста и светлой кожи, отличались и некоторыми особенностями характера – они, в основном, были людьми хитрыми и расчетливыми, мастерами интриг. Этим объясняется и длительная самостоятельность страны, и упорное неприсоединение ее к Империи – правители и дипломаты Минерии умели лавировать и договариваться.
Франческа, истинная дочь своего народа, пользовалась властью и своими способностями интриганки. Фактически, они с Калвеном правили вдвоем, зачастую занимая противоположные позиции по государственным вопросам. Иногда, Франческа побеждала, или договаривалась с мужем, а иногда и уступала – у императора было больше возможностей настоять
Принцесса не была ни хитрой, ни умной – причина ее гибели, и предшествующие смерти события тому доказательство – но, до войны, Бельрим любили все – и народ, и двор, и даже, император. Да, Калвен открыто пытался добиться расположения жены сына… И вот теперь он решил жениться на ее сестре… И, избавится от Франчески.
Принц Эдвин, по складу характера спокойный и даже инфантильный, не мог конкурировать по влиянию с императорской четой, держался в стороне от государственных дел, и не спорил ни с отцом, ни мачехой. Единственное, от чего он постоянно и настойчиво отказывался – это новая женитьба. И такое поведение вызывало определенные слухи и пересуды, которые императрица поддерживала – в тайне от принца, что бы с ним не ссорится.
Наконец, ему предложили в невесты сестру покойной жены, и принц заинтересовался, хотя и не сильно. Но, опять вмешался отец… И, по всему выходило, что Эдвин снова не станет спорить. Значит, Франческе нужно предпринять, что-то, самой.
От этих размышлений ее отвлекла личная служанка, немолодая, и худая до костлявости менерийка, которая появилась в покоях, и, стоя возле двери, делала императрице знаки. Франческа сообщила дамам, что хочет отдохнуть, они откланялись и удалились, а в покои вошел маршал Бренсон.
– Рауль! – воскликнула Франческа – Что тебя так задержало?
–Я опоздал всего на три часа! – виновато сказал маршал – Простите, Ваше Величество!
Он взял руку Франчески, и хотел поцеловать, но, она руку отняла и воскликнула:
– Император хочет со мной развестись!
Бренсон застыл, затем произнес:
– Не понял…Чего хочет?
– Развестись! Что непонятного! Из-за того письма!
– А…– выдавил маршал. Он хотел спросить, но боялся услышать ответ.
– Кто был его автором – он пока не знает! – успокоила его Франческа – Пока!
Бренсон молчал.
– Ты во всем виноват! Как можно быть таким неосторожным! – продолжала Франческа, нервно шагая по комнате – Теперь оба пойдем ко дну!
– Это был ответ на Вашу записку! – возразил Бренсон— Кто же знал, что император станет проверять Вашу почту!
– Да, Калвен использовал перехваченное письмо, как повод! И неизвестно, сколько у него улик собрано, раз он задался целью избавится от меня! Все потому, что он опять влюбился!
– В кого?
– В ту же самую!
– Как так? В мертвую женщину?
– Ее сестра, Орбина, вполне жива, и очень похожа на Бельрим!
Маршал, с удивлением, посмотрел на императрицу, а она продолжила :
– Поэтому, он хочет избавиться от меня, и жениться на ней! Утолить, наконец- то, свое вожделение!
Она протянула руку маршалу, он ее взял, и, скорее машинально, потому что был занят осмысливанием новостей, поднес к губам.
– Рауль, – произнесла Франческа с нежностью – я не хочу для тебя неприятностей!
Она
– Ты должен, что- то придумать! Если он прогонит меня…
Она помолчала.
– …то тебя уничтожит!
Франческа повернулась к маршалу, уткнулась ему в плечо, и заплакала.
***
Проснувшись утром, я обнаружила, что маршал прислал мне личную служанку, которую звали Кима – худую, плоскогрудую и косую, на оба глаза, женщину, лет сорока. Я подивилась такой непрезентабельной внешности своей новой горничной, но спорить не стала – приятно, что кто-то, пусть и такая страшилка, укладывает волосы и помогает одеваться. Вообще, приятно, когда есть слуги…
Кима оказалась весьма умелой и расторопной, и я осталась ею довольна. После утреннего туалета и завтрака я отправилась в город. Для удобства, и что бы не привлекать лишнего внимания, я оделась простолюдинкой, и не взяла с собой Киму, хотя та настойчиво предлагала пойти вместе, из чего напрашивался вывод, что служанка приставлена Бренсоном шпионить за своей госпожой.
Кардис отличался от других городов империи – он был прекрасен. Узкой, обычной для средних веков, была только центральная улица, с которой Кардис, когда- то, и начинался. А более новые районы располагались на широких светлых улицах, и дома на них были, хоть и каменные, но, разноцветные – розовые, желтые, голубоватые, изумрудные… Я, рассматривая город из своей реальности, гадала – из каких минералов построены эти здания? Оказавшись на улице, я потрогала пальцем стену одного из домов, и ничего странного в ней не обнаружила – камень как камень, холодный и шероховатый.
Вначале, я прошлась по тихой центральной улице, дома на которой были хоть и древними, но, по виду, крепкими и жилыми. Улица вела на Старую площадь, где моим глазам предстало неприятное зрелище – посередине располагался эшафот, а по периметру стояли клетки с преступниками, на каждой из которой висела деревянная табличка, с именем и злодеянием человека, сидящего за решеткой.
Совсем рядом со мной оказалась клетка с рыжей, лохматой и грязной девушкой, которая, забившись в угол, зыркала по сторонам испуганным, и, одновременно, злобным взглядом. На табличке было указано, что сия рабыня пыталась убить своего хозяина, за что приговорена к смертной казни. Но, любой желающий может ее выкупить, за довольно большую сумму. Девушка напоминала затравленную лису, вернее, лисенка – она была совсем молоденькой, маленькой и страшно худой – и мне стало ее мучительно жалко. Я постояла у клетки, поколебалась, и, вытащив из кармана мешочек с монетами, подошла к человеку, с важным видом прохаживающемуся между клеток. Отдав чиновнику деньги, я показала на рыжую рабыню, дождалась, пока ту отпустят, и торопливо ушла, провожаемая воплями и плачем других преступников, умоляющих спасти и их.
Я поспешила в новую часть столицы, к императорскому дворцу. Шла, и злилась на себя, на несвоевременную и ненужную жалость, нахлынувшую на меня на площади, жалость к персонажу игры, заставившую распрощаться с частью так нужных мне денег.
Я перешла широкий мост, соединяющий берега реки, название которой не помнила, оказалось на Дворцовой площади, и, пройдя еще немного, остановилась у дворцовых ворот, возле которых застыли в карауле стражники.
Стража императорского дворца поразила меня – я сначала не поняла, что это военные. У ворот стояли высокие красивые девушки, в белоснежных облегающих фигуру мундирах , и даже их сапоги были белыми. Подивившись причуде создателя игры – а кто еще мог придумать такую охрану – я обратилась к девицам: