Имперские игры

Поляков Влад

Раздумья заняли секунды три, после чего прозвучало единственное слово:

– Два! – то есть я обязался играть шестерную же игру. Но объявляя козырём минимум трефы, а не пики. Потом могло бы последовать «три», то есть шесть бубен и «четыре», то есть шесть червей. Ну а потом уже символьных обозначений не водилось, объявляли бы классические наименования: шесть без козырей, семь пик и так далее…

– Пас.

Лёгкое облегчение в голосе цесаревича? А пожалуй так оно и есть. Значит карта так себе, мог объявить игру исключительно из-за нежелания распасов. Торги меж тем закончены, пришла пора вскрывать прикуп. Вот его Владимир Александрович и вскрыл, предъявив

всем на обозрение пикового туза и девятку треф. Одна карта ну просто совсем в тему, другую выбросить обратно. Только не стоит этого показывать, понятное дело. Держу морду кирпичом, беря прикупные карты к себе в «руку», причем так, что не видно, куда именно я их воткнул, дабы по сбросу не догадались чисто по внешним признакам. Ясень пень, что тут вряд ли подобными легальными, но всё же специфическими фокусами пользоваться будут, но у меня привычки, от которых отказываться даже не думаю. Причины просты – постоянная бдительность и толика разумной паранойи никогда не вредили, зато жизнь и здоровье спасали многим. А привыкнешь расслабляться сверх меры там, тут… в конце концов потеряешь хватку с печальными итоговыми последствиями.

– Бубны. Семь.

И после услышанного от цесаревича слова «Пас!» раздаётся ехидный комментарий Марии.

– Кто играет семь бубён, тот бывает… огорчён.

– Это ты так на вист намекаешь, сестрёнка?

– Нет. Тоже пас. Ты сам кого угодно… огорчишь, Вик.

Вот и состоялась первая сдача. Удачный для меня задел, в «пулю» «пишется» четвёрка, а вот у моих визави ничего в плане записанных в мою сторону вистов.Посмотрим, что будет дальше… а заодно начнём переходить от собственно игры – она то служит лишь декорациями, пусть и довольно интересными – к настоящему разговору.

Так и случилось. Спустя ещё несколько сдач, за время которых удалось сыграть шестерную и неплохо подсадить «паровозик» сестрёнке на неудачных для той распасах, пошёл настоящий разговор. Как раз во время того, как император «поймал волну» и объявил мизер. А раз объявил, то должен был предоставить список имеющихся у него после взятия прикупа карт. Вот и старался, выводя каллиграфическим почерком нужную для соперников инфу. Зато цесаревич, тот сейчас был вне игры, а потому более чем мог отвлечься на мои слова, кои к игре ни разу не относились:

– …участвующие в войне прямо или косвенно, должны получать ощутимую выгоду. Гаити стерто с мировой карты, а земли частью вернулись исконным владельцам, то есть испанской короне, а частью влились уже в нашу империю. Однако, как я говорил, Американская и Российская империи связаны воедино и политическими и кровными узами.

– А скоро будут связаны ещё сильнее, - улыбнулся Владимир, не отвлекаясь от листа и карандаша. Понятно, на кого намекает. – Я уже написал отцу, что стоит задуматься и о связях с испанским домом Бурбонов. Мы, Романовы, с ними до сих пор не роднились. Упущение с нашей стороны.

Это Его Величество изволит мало-мало перегибать палку в силу своей юности и не шибко большого – мягко сказать – опыта. В плане того, что раньше Романовым просто не было смысла совершать ритуальные танцы с испанской ветвью дома Бурбонов. Не было общих интересов, вот и все дела. Зато теперь, когда они и появились, и крепнут день ото дня… наверняка Александр II уже и сам всерьёз задумался о подобном. Плюс есть такой товарищ министра иностранных дел и периодический чрезвычайный и полномочный посол граф Игнатьев с его прагматическим взглядом на мир. Этот политик, в отличие от Горчакова с его оголтелым франкофильством, наверняка продумал пару-0тройку вариантов укрепления

союза с Испанией.

Пока же, бросив взгляд на список карт, предоставленный Владимиром I, я вновь обратился к его братцу, используя того как передаточное звено. А попутно отслеживая реакции наследника трона Российской империи.

– Упущением было бы и невнимание к нуждам российского флота, которому не избежать выхода в Атлантический океан. Флоту нужны базы, а не одни лишь стоянки в дружественных портах. Я не сомневаюсь, что на Аляске уже ведутся работы, но… Суровый климат, большую часть года там всё сковано льдом, что пагубно влияет на ситуацию. Зато Гаити… Владимир Александрович? Вы готовы?

Готов, вдобавок в обоих аспектах прозвучавшего вопроса. И говорить, и играть. Вон, выложил первую карту, причём неплохо так. Хоть и есть шанс подловить на мизере, но сму-утный такой.

– Кайемиты. По размышлению, я решил, что эти два острова более пригодны для расположения там флота российского. Они будут проданы за отвечающую ситуации цену – один доллар.

– Но все мы надеемся, что эта сделка будет совершена не генералом Штакельбергом, при всём к нему уважении, а кем-то более соответствующим, - с этаким томным придыханием высказалась Мари, стервочка этакая. – Министр иностранных дел Российской империи или его товарищ… А может кто-то из ближайших родственников Его Величества Александра II. Мы будем рады любому варианту. Очень рады!

Ещё и губы облизнула. Самую малость, чтоб не перебор и тем паче не гротеск.Умеет сестрёнка играть как интонациями, так и мельчайшими движениями тела. Точнее сказать, научилась, беря уроки не только у мастеров политической интриги, но и у мастериц иного профиля, работающих именно телом. Тоже, хм, воздействие на разум. пусть уроки, как я знал, были исключительно благопристойные – относительно, конечно – но пользы от них аж цельный вагон. Если есть козыри в руках, то грешно не использовать. А у Марии Станич таким козырем, помимо прочих, являлись красота и стиль. Вон как цесаревич смотрит внимательно и самую малость заворожено. Это при том, что ни разу не невинное создание, по достоверным сведениям красоток полусвета активно охаживал, да и «заповедник интимных утех» дома Романовых, то бишь балерин, тоже вниманием не обделял.

– Я передам ваши слова отцу, - справившись с секундным замешательством. Отозвался цесаревич.

– А ещё это можно сделать даже не в Ричмонде, а, допустим, в Нью-Йорке. Приурочив к тому самому открытому судебному процессу. Символичность, она на многое способна и разумно применять её к пользе обеих империй под правлением дома Романовых.

Не зря я это сказал, ох не зря! Стоило малость обострить разгвоор. Как раз к тому моменту. как мы убедились, что Владимир таки да сыграл мизер. Он был доволен, а вот цесаревич, как и большая часть Романовых, не любящий проигрывать даже в мелочах, был самую малость, но раздражён, а значит самоконтроль также снизился на несколько условных делений.

– Этот ваш… процесс! Ричмонд уже стал пугалом для многих по обе стороны океана. Рабовладельцы, замшелые консерваторы, тянущие передовую часть граждан в прошлое ретрограды… Эти и другие слова я читаю во множестве газет из месяца в цесяц. И многие люди с высоким авторитетом говорят о том же. А после этого процесса всё только ухудшится. Для вас, но и для нас тоже!

Вспышка эмоций одного Романова была тут же замечена другим. Замечена и тут же получила обратку. Бросив карандаш, которым вписывал себе в пулю ах дополнительную десятку, император всея Америки Владимир тихо так процедил: