Имперский Курьер
Шрифт:
Но мучить парня я не собирался. Он даже закричать от боли не успел. Один удар биты — и тело падает замертво. Вот и славненько. Теперь самое главное.
Я подошел к автомобилю и открыл пассажирскую дверь. Духовный вампир уставился на меня, до скрежета вцепившись в саквояж. Пришлось вырывать силой, так он не хотел расставаться со своим барахлом. А там всего лишь инструменты для пыток, целлофановые дождевики, чтоб не запачкаться, да десяток ампул с медикаментами для разных целей. Он сам рассказал, пока мы ехали.
Саквояж я поставил на землю, стянул с ублюдка шляпу, пенсне и
— По опыту знаю, что те, кто любят пытать людей, сами очень боятся боли, — произнес я, вытаскивая ублюдка из машины.
Намотал галстук на кулак, да так и тащил его за собой. Потому поддержать беседу он не мог, что меня безмерно радовало. Мне действительно физически больно находиться рядом с его душой, как в пространстве, так и во времени.
Я взял из багажника канистру бензина и моток веревки, оттащил мужика с дороги и крепко связал по рукам и ногам. Ненадолго должно хватить. Никаких разговоров, никаких нравоучений, никакого наслаждения процессом. Просто стандартная работа Курьера. Мы нити, которые сшивают бреши мироздания. Мы скальпель, который срезает гниль.
Хорошенько полил его бензином. Сам вернулся к месту битвы, нашел ключи от оков и проверил у гвардейцев карманы. Немного денег, пригодится. Телефоны собрал и выключил, в саквояже хватит места для трофеев. А вот и курильщик нашелся со спичками.
Оружие трогать не стал, я таким не пользуюсь, а продать его гораздо сложнее, чем мясо магического медведя. Левша объяснил.
— Что ты скулишь? — не скрывая презрения, спросил у вампира. — Ты же только что пятнадцать минут с упоением рассказывал, как правильно вырезать плоть у женщины, с поправкой на возраст, вес и болевой порог. Какую дозу эликсира вводить, чтобы она была в сознании. Какими инструментами лучше проверять болевую переносимость. У тебя же целая таблица есть зависимости децибелов крика от сопротивляемости. А я тебя всего лишь сожгу без всяких прелюдий.
— Ты не обязан этого делать, — залепетал старик. — Не бери грех на душу.
— Вечно вы путаете причину и следствие, — хмыкнул я. — Думаешь, мы уничтожаем всякую погань, потому что так велит Амбер? Наоборот. Я хочу, чтобы ты сдох. Курьеры всегда очищают мир, даже будучи еще простыми людьми. Просто Амбер признал нас и предложил силу.
— Я больше никогда… — Голос Измайлова дрожал и срывался. Разумеется, лжет. Просто начнет лучше прятаться, может, продержится еще год, а потом опять сорвется. — Клянусь, никогда…
— Да заткнись ты, — вздохнул я и подтянул к себе саквояж. — Знаешь, я иногда даже жалею, что не могу вести себя так же с такими, как ты. Будь я каким-нибудь поехавшим фанатиком-психопатом, как бы тогда было проще. Но нет, я не такая мразь. На твое счастье.
Бью вампира в плечо и давлю на поршень. Измайлов шипит от боли, пока прозрачная жидкость из шприца проникает в его тело.
— Ч-что… ч-что ты…
— Сам как думаешь, тварь? Спи давай, ты мне больше не нужен.
Препарат подействовал быстро. Все-таки ублюдок действительно знал свое дело. Через сорок шесть секунд Измайлов уснул, а еще через двадцать три его сердце перестало биться.
—
Через несколько мгновение тело мужчины дернулось раз, другой, а затем забилось в конвульсиях. Рот открылся, и раздался нечеловеческий вопль. Глаза навыкате, тварь задергалась, пытаясь добраться до меня и укусить. Но веревки держались, вязал я крепко.
— Выбралась наконец, показала свое истинное лицо, тварина, — оскалился я.
Душа не могла реинкарнировать, не могла отправиться в круговорот. Лучше бы она пожелала раствориться в Потоке, но нет. Осталась сидеть, дрожащая, мерзкая, запертая в мертвом теле.
Это существо и раньше можно было назвать человеком лишь с большой натяжкой, теперь же передо мной извивалась примитивная нежить. Новорожденный упырь. Не заразный, но все равно очень опасный. Дай твари волю — и она может веками кошмарить мелкие села и деревни, утаскивая беззащитных и пожирая их.
Спичка чиркнула о боковину, затем я поджег остальные и бросил весь коробок в ублюдка. Духовный вампир, ныне упыреныш, черная душа, ничего общего с человеком, кроме тела, которое тварь занимает не по праву.
— Гори! — прорычал я на высшей речи, начиная ритуал очищения. Так было нужно, иначе взбесившаяся душа может и дальше бродить по миру. — Пусть очищающее пламя испепелит твою душу и дарует ей вечный покой, пусть Поток смоет твои грехи. Пусть этот свет станет сигналом для всех, подобных тебе. Пусть они узрят и осознают.
Я выставил руки и выпустил чистую энергию Потока, раздувая пламя еще сильнее.
И тут произошло странное. Пламя сгораемой души стало настолько сильным, что прожгло брешь в скорлупе, внутри которой был запечатан этот мир. Всего на миг, даже по мерке Курьера.
* * *
Измайлов Константин Борисович, известный в узких кругах как Душегуб, славящийся нечеловеческой жестокостью, но крайней эффективностью, в последнее мгновение своей жизни увидел кошмарный сон.
Перед ним стояло настоящее чудовище. Оно смотрело на него широко открытыми шестью глазами и видело насквозь.
— Пусть все подобные тебе осознают, — произнесло чудовище на нечеловеческом языке, однако Константин Борисович почему-то его прекрасно понял, — что не будет им покоя, ведь Дитя Амбера явилось по их души.
Тысячи нечестивцев этой ночью не смогут уснуть из-за одного и того же кошмара, в котором шестиглазый монстр преследует их. Но они не знают, что этот кошмар будет преследовать их еще очень долго, пока рано или поздно не станет явью. Еще не знают.
Глава 16
Курьер заблудился и утонул в болоте
Настроение было прекраснейшим. Просто преотличнейшим! Усиленное энергией Потока пламя не оставило даже пепла от тела ублюдка, а мой канал связи в одно мгновение окреп так сильно, будто я сожрал и переварил пару камней первого ранга.