Импотент, или секретный эксперимент профессора Шваца
Шрифт:
– Нет! Это не я! Я не ронял вазу! – воспротивился мальчик Миша, как бы оправдываясь.
– А кто же тогда? – грозно спросил агрессивный чей-то папа.
Миша замолчал, потупился, поскольку знал, что закладывать товарищей по играм нехорошо. Так и стоял он пень пнем, глядя на взрослых своими честными глазами. Тогда все взрослые прокашлялись и решили, что Миша к тому же еще и врет. Только родители мальчика стали приставать ко всем и утверждать, что они-то уж точно знают: Миша никогда и никого не обманывает!
Как
Некоторые дети хотели сказать, что Миша вообще не при чем, но боялись Павлика, особенно, получить от него в нос. На полу остались блестеть осколки вазы, но потом их убрали, а агрессивный папа заявил, что их можно склеить, потому что был пьян.
С тех пор Миша вырос, но об этом печальном случае не забыл. Он по-прежнему не любит Павла Николаевича Асса и даже запретил издавать его не только полное, но даже избранное собрание сочинений.
За две тысячи фунтов в одном английском зоомагазине продавался чрезвычайно умный и необыкновенный попугай. Триста тридцать три языка знал этот попугай, и на каждом – по триста тридцать три слова. Многие покупатели зарились на эту редкую птицу, признавая, что она стоит таких денег, но сумма была все же порядочная.
И вот однажды зашел в этот зоомагазин толстый француз.
– Столько стоит ваш попугай? – спросил он, доставая бумажник.
И тут, не давая продавцу открыть рта, попугай говорит:
– А иди ты в задницу!
По-французски, разумеется.
Француз, понятное дело, обиделся и ушел. В тот же день заглянул в зоомагазин богатый итальянец, который тоже заинтересовался редкой птицей.
– Скажите сеньор, а сколько стоит этот попугай?
– А иди ты в задницу! – предложил ему попугай без всякого акцента по-итальянски.
Итальянец, конечно, смертельно обиделся и торопливо ушел.
И только под вечер зашел в магазин русский командировочный. Был он, как водится, изрядно пьян и при казенных деньгах.
– Ба! Да это же попугай! – радостно вскричал он.
Продавец пригрозил попугаю пальцем и выбежал навстречу русскому, чтобы как-то заинтересовать.
– А он умеет говорить: «А иди ты в задницу?» – спросил его русский.
Попугай от таких слов так растерялся, что и отвечает по-русски, но тоже самое:
– А иди ты в задницу!
– Отлично! – вскричал покупатель. – Мой начальник давно уже искал какого-нибудь красивого попугая!
Так и достался русскому этот необыкновенный попугай.
Шел как-то Филимон Серпантинов по улице и встретил пипла, бритого донельзя – аж затылок синевой отсвечивает.
– Привет,
– Батюшки мои! – удивился Филимон. – Зачем же ты так побрился-то наголо, сердешный?
– А это я чтобы постебаться, – отвечает Рогалик невозмутимо.
– Да-а, я бы тебя ни за что не узнал, Рогалик, если бы ты не назвался, – признался пораженный до глубины души Филимон. – Даже за десять рублей не узнал бы…
– Ну, еще бы! Я ведь не Рогалик! На самом деле я ведь Папуас! – улыбается пипл.
– Господи! Так это ты, Папуас? – изумился Филимон пуще прежнего. – Зачем же ты Рогаликом назвался?
– Дык, чтобы постебаться! – хрипит Папуас и так на Рогалика становится похожим…
Распрощался Филимон с Папуасом, идет дальше и думает: «Да, не такой наш Рогалик, чтоб вот таким быть…»
И что бы вы думали? Не проходит и пяти минут как встречает он бритого налысо Рогалика, который называется Папуасом!
Чтобы постебаться…
В моем дипломате был чужой миллион, передать чтобы. И тут, как назло, мне приспичило в туалет. Дело житейское, но в данном случае тонкое: любой проходимец мог запросто связать меня, беззащитного, в кабинке и отобрать деньги. А на Казанском вокзале таких проходимцев – бесчисленное множество.
Я быстро вошел в туалет и, ни на кого не глядя, направился к кабинке, там заперся на крючок и поставил дипломат к дальней стене. Главное, чтобы никто не узнал, какую сумму я имею в наличии. Если произойдет что-то страшное, я буду выплачивать эту сумму несколько лет!
В дверь постучали. «Занято!» – сдавленно крикнул я, но кто-то все равно продолжал дергать за ручку, отчего дверь заходила ходуном. «Все, мне не расплатиться теперь всю мою жизнь», – с ужасом подумал я. К счастью, пытавшийся войти, оторвал ручку с мясом, а дверь все еще держалась.
– А ну, выходи! – прокричали мне в дверную щель.
– Оставьте меня в покое! – крикнул я и подумал: «Наверное, там уже целая мафия собралась. Ничего не скажешь – сноровка, к тому же, все куплено и повязано».
Между тем, возле моей кабинки собралась уже изрядная толпа. Сколько же их сюда слетелось? И как они узнали о миллионе? Неужели меня подставили? Или, может быть, я стал разговаривать о миллионе вслух – это было бы непростительной ошибкой…
– Выходи, иначе милицию позовем! – прокричали мне из-за двери.
«Как же, позовете!», – с иронией подумал я, надменно не отвечая.
Надо было немедленно спрятать деньги! Но куда? Тут мой взгляд упал на этот мраморный стульчик. Я стал вскрывать банковские упаковки и смывать толстые пачки купюр в унитаз. Только бы не досталось врагу!.. На последней пачке дверь все-таки взломали, и слезы не позволяют мне писать, что случилось дальше.