Импровиз. Сердце менестреля
Шрифт:
– Вы что, не видите мертвого тела?
– Тело? Ах да, вижу. Но, знаете ли, я вижу в его руках шпагу. Следовательно, оно при жизни было не столь беззащитным, как может показаться.
– Вы что, с ума сошли, стражник?
– К вашему сведению, капитан дворцовой стражи герцога Аркайлского.
– Надолго ли? – Двое спутников тер Везила подперли его с двух сторон, как вспомогательные башни центральный донжон.
Ланс огляделся по сторонам. Регнар куда-то запропастился. Похоже, они с Коэлом остались вдвоем против троих. Ну и ладно, не привыкать.
– Если
– А тем временем преступник сбежит?
– Мы здесь – люди чести, пран Дар-Тан. От судов не бегаем, кольчуги перед дуэлью не надеваем. Ланс альт Грегор сейчас поднимется в покои придворного мага-музыканта и будет ожидать там суда.
– Он будет ожидать его в подземелье!
– Похоже, в Аркайле появился новый герцог? – Коэл набычился, покрепче упираясь ногами в землю. Капли мороси облепили его усы.
– Герцог в Аркайле старый, – послышался звучный голос. – Но ни один из установленных им законов не позволяет оправдывать убийцу.
Похрустывая гравием, по дорожке шагал наследник – пран Гворр Аркайлский. За ним посланник Браккары, белый, как полотно, и дюжина стражников.
Секундант Ак-Карра и его спутники попятились при виде прана Ак-Нарта.
Склонившись перед сыном герцога, Коэл проговорил:
– Разрешите объяснить, ваша милость…
– Почему преступник еще не арестован?
– Произошел несчастный случай…
– А мне кажется, произошло убийство. – Гворр холодно глянул на Ланса, поглаживая любимый охотничий рожок.
Посланник, переставляя ноги, словно незрячий, подошел к мертвому телу и рухнул на колени прямо в лужу. Лансу почудился сдавленный рык, вырвавшийся из горла островитянина.
– Пран Коэл альт Террил, немедленно арестуйте убийцу и доставьте его в надежную темницу. Ваше неповиновение мы обсудим позже.
Ланс перехватил шпагу под крестовину эфеса, приготовившись отдать ее. Цепляться за свободу, навлекая гнев правителя на голову друга, он не собирался.
И в этот миг рожок прана Гворра словно ожил, пропев первые несколько тактов мелодии, которую лет пятнадцать назад знали в Аркайле стар и млад. Простецкая песенка, уместная, скорее, в таверне, чем во дворце: «Беги, спасайся, дитя! Беги на север, дитя!»
Пран Гворр дернулся от неожиданности, хлопнул ладонью по инструменту, как по назойливой мухе.
Командир стражи с каменным лицом повернулся к Лансу.
– Вашу шпагу, пран альт Грегор, – протянул он руку, а глазами указал на ровно подстриженные кусты шиповника, за которыми – все знали – пряталась маленькая дверца.
Ланс попятился. Шаг, другой.
Коэл не отставал, зверски шевеля бровями и губами. Словно хотел закричать: «Да беги ты уже, болван!»
«Куда же мне бежать»? – подумал менестрель.
– Пран альт Террил. – Голос Гворра стегнул, как бичом. – Нам долго ждать?
Ланс развернулся и кинулся прочь. Проломился сквозь кусты, слыша позади крики:
– Держи! Уходит!
Толкнул дверь плечом. На удивление,
Он нырнул в темноту коридора, оглядываясь на ходу. Коэл, выхватив шпагу, топтался на пороге, старательно делая вид, что зацепился за косяк подолом сюркотты. За его спиной гомонили на разные голоса стражники. Что-то кричал наследник Аркайлского трона. Рожок на его поясе дудел, как безумный.
«Беги, спасайся, дитя! Беги на север, дитя!»
Альт Грегор не знал, куда приведет его мрачный, в занавесях паутины коридор и слегка растерялся, оказавшись на конюшенном дворе.
Караковый конь перебирал тонкими ногами и норовил укусить за плечо вцепившегося в повод мальчишку в цветах герцога.
– Не стой столбом! – Регнар сунул в руки другу дублет и перевязь.
Ланс опоясался прямо поверх рубашки, бросил шпагу в ножны, сунул в рукав правую руку.
– На! – В ладонь лег увесистый кожаный мешочек. – На первое время хватит. Твою награду я сберегу. – Регнар подставил широкие ладони.
Менестрель оперся коленом и легко взлетел в седло. Разобрал поводья. Ударил коня пятками.
Караковый взвился на дыбы, рванул с места в галоп.
– Храни тебя судьба! – крикнул Регнар, а на брусчатку двора уже выбегали стражники.
Рогатку, перегородившую ворота, скакун преодолел высоким прыжком. Ланса, так и не нашедшего стремян, бросило лицом в жесткую гриву.
Выровнявшись, он оглянулся.
А как же?
Нет, так будет лучше для всех.
Есть такое емкое слово – никогда.
Оно начертано на гербе Дома Багряной Розы.
Никогда не отступать, но если дал слабину – никогда не возвращаться.
И никогда не жаловаться.
Стылый и соленый ветер с моря свистел в ушах. Желтая грязь летела из-под копыт, которые выбивали в темпе аллегро – ни-ког-да, ни-ког-да, ни-ког-да…
Sezione prima
largo sostenuto
Над Аркайлом плыл колокольный звон. Густой и тягучий, как патока, он расплывался в морозном предрассветном сумраке, катился по площадям, улицам и переулкам, врывался сквозь плотно запертые ставни во дворцы знати, пробирался в щели жалких лачуг бедноты, отдавался дрожью в витражных окнах храмов.
Обитатель убогой комнатушки под самой черепичной крышей гостиницы «Три метлы», бывший придворный маг его светлости герцога Аркайлского, а ныне перебивающийся уроками музыки для мещанских детишек Регнар альт Варда поежился под тонким тряпичным одеялом, попытался свернуться в «клубочек», чтобы хоть как-то согреться, прижал кулаки к подбородку. Ничего не вышло. Если бы не навязчивый звон, возможно, ему бы и удалось продержаться до рассвета, чтобы не мучиться от голода, ведь, как говорят в народе, кто спит, тот ест, но навязчивый звук прогнал остатки сна. Тем более что отчаянно напомнил о себе мочевой пузырь. Так сильно ему не хотелось по малой нужде с самого детства, когда под пристальным взглядом суровых учителей хочется то воды попить, то совсем противоположного.