Импровизация в тональности форс-мажор
Шрифт:
Сочинительство — это опасная психическая болезнь. Или паразит, пожирающий такой ресурс головного мозга, как «внимание», тут достаточно на Крестоносца посмотреть, чтобы в этом убедиться! Казалось бы, парень заражен иномирной сущностью, какое уж тут творчество — нет, марает листы, как заведенный, отвлекаясь только на еду и кухонные вахты, благо, от регулярных Сашка его освободил. И, кажется, только счастливее от этого.
Вот и Сашка обо всем забудет, если увлечется. А он увлечется как миленький. Песни писать трудно, Сандре ли не знать!
***
В
Правда, ночная вахта обещала быть легкой: они двигались по более-менее спокойному Тринадцатому Фиолетовому стриму, переход в более бурный и узкий Стрим Эркхарт предстоял только через три дня. Поэтому Сашка не мог заставить себя с полной самоотдачей использовать известные ему техники засыпания — или вовсе прочитать какое-нибудь заклинание. Да, себя заклинать труднее, но Сашка научился усыплению еще в школе.
Не мог, потому что Санькино предложение занозой сидело в мыслях.
Написать песню… свою собственную песню.
Он сто лет не сочинял стихов, тяжело будет раскачать себя… Мелодия, наверное, придет легче: просто начать напевать стихи, она и сложится. Правда, Сандра как-то объясняла ему, что хорошую музыку так не напишешь, получится простенькая поделка на трех аккордах. Сашка забыл уже, почему. Но не с его музыкальным уровнем претендовать на шедевр.
Главное, написать что-то свое…
Сашка сам не мог понять, почему эта идея так его взволновала. Проблем ему мало, что ли?
Да к тому же — о чем писать?
О чем люди пишут вообще?
Сашка вспомнил такое выражение: «писать кровью сердца». Значит, люди пишут о том, о чем у них болит душа. Что само рвется наружу. По крайней мере, если они хотят именно выговориться, а не просто покрасоваться, интересно сложив слова и ноты.
А о чем сердце болит у Сашки?
О корабле — пусть даже корабль не совсем его, но Сашка его капитан. О девчонках. О Катерине (Сашка мысленно усмехнулся, что не включил ее в «девчонки» отчего-то — все-таки есть между ними водораздел, который никак не получается преодолеть, несмотря на все совместные передряги). О Володьке Крестоносце — причем, к Сашкиному удивлению, это беспокойство стало не просто «должностным», а таким… душевным, как будто Володька ему давний хороший друг или даже родственник. Не брат, конечно, до этого еще далеко (хотя у Сашки никогда не было родного брата,он судил по Саньке), но, скажем, кузен или племянник. Даже о Людоедке, хотя уж вот кто, казалось бы, может сам о себе позаботиться! Но это только кажется, ей тоже нужна поддержка…
Однако все это никак не тянуло на сердечную боль.
Сердечная боль носила другое имя.
Лежа на кровати Княгини в каюте, которая принадлежала ей, Сашка думал о том, что найдут они ее или не найдут — у них двоих ничего не получится. Не потому даже, что она старше или вампирша (считается, что союзы меншей и вампиров бывают крепкими, только если менш — женщина, а вампир — мужчина, не наоборот). Нет, просто Княгиня не доверяет ему. Даже и не подумала
Иногда люди поступают так, когда хотят защитить возлюбленного от какой-то опасности. Может быть, Княгиня промолчала и исчезла именно по этой причине.
Если так — достаточно ли ее добрых намерений, чтобы восстановить хрупкую связь между ними, не имеющую ничего общего с магией крови? Захочет ли Княгиня ее восстанавливать?
А захочет ли сам Сашка?
Почему он даже в мыслях называет ее «Княгиня», а не как-то иначе?
— Марина… — проговорил Сашка, глядя в потолок.
Имя показалось чужим на языке.
***
Полет до Роовли-Кообас проходил примерно так же, как отрезок пути до Порт-Суглата — в тренировках и нервном напряжении. По крайней мере, Сандре и того, и другого хватало.
Она занималась кристаллами (в одиночку, потому что мысль нанять ей помощника была за всеми треволнениями благополучно забыта), училась драться в освобожденном трюме, дежурила по камбузу и в редкое свободное время музицировала — в основном, с Белкой и Катериной, потому что с Сашкой они как-то фатально не совпадали по времени.
Как ни странно, скрипка, гитара и барабан звучали вместе более-менее гармонично, хотя им очень не хватало флейты или хотя бы губной гармошки Людоедки. Но та и раньше участвовала в репетициях редко, а теперь почти совсем перестала. Хотя послушать приходила.
Иногда присоединялся Крестоносец, однако его гармошка звучала откровенно ученически, и это было все-таки не то.
Но Сашка, видно, решил, что свободного времени у Сандры все равно многовато. Потому что однажды заявился к ней в каюту в непривычно — ну, для нынешнего Сашки — хорошем настроении и приволок стопку книг, некоторых явно скопированных с каких-то фолиантов или переписанных от руки.
— Нашел тайник в капитанской каюте, — пояснил он, сгружая стопку на пол перед Сандриной кроватью.
Сандра как раз протирала скрипку, сидя на койке. Она отложила ватную палочку, которой чистила завитки деки от канифоли, и поглядела на Сашку в тревоге.
— Отлично, нашел, а я-то причем?
— Я написал песню, как ты просила…
— Ничего я не просила! Но рада за тебя.
— Так что теперь ты мне должна. И долг возвращаться будешь работой!
— С чего бы?!
— Продолжай тренироваться в пустотной магии, — Сашка проигнорировал ее возмущение. — Я пролистал эти книги — тут всякие старые фолианты и копии методичек Гильдии, уж не знаю, где Княгиня их раздобыла. Но припасла явно для тебя. Так что давай восстановим справедливость.
Сандра уставилась на книги.
С одной стороны, в ней тут же всколыхнулось старое любопытство, которое когда-то заставляло ее всеми правдами и неправдами доставать пропуска в частные библиотеки, расшифровывать смутные подсказки в древних манускриптах и все такое — со школы этим увлекалась.
С другой стороны, взять эту стопку — значило признать, что она неотвратимо решает связать свою судьбу с пустотной магией… причем в обход Гильдии. Фактически, международное преступление совершить!