Имя для сына
Шрифт:
И вот теперь каждый вечер Андрей с Верой по два часа отдавали огороду. И странное дело получалось.
Андрей, все время проживший в деревне, тяготился, работал только по необходимости, а Вера вдруг вошла во вкус, поливала и полола с таким рвением, что ничуть не уступала тете Паше. С разлохматившимися волосами, с грязной полоской на щеке, в стареньком платье, босиком, она только поторапливала Андрея, который качал воду, и успевала все делать быстро, ловко, с неизвестно откуда взявшейся сноровкой.
Вера не думала и не предполагала, что после замужества так круто изменится ее жизнь. Дело было не только во внешних переменах. Раньше, что бы ни делала, она делала только для себя одной. И никого не занимало, как она живет. А сейчас стала нужной, необходимой для других, любимой. Ее глаза наполнялись новым, радостным светом, и она еще больше похорошела. Вера нашла то, что искала, — близких людей…
Закончив поливку, садились на чурки в углу огорода и ждали, когда тетя Паша позовет к ужину. В эти минуты ни о чем не говорили, сидели молча, обнявшись, смотрели в небо, где трепыхался и угасал алый закат.
— Андрюша! — окликнула вдруг с крыльца тетя Паша. — Тут гости к тебе пришли.
На крыльце стояли Рябушкин и Травников, стояли чуть смущенные, потому что в гости к нему еще никогда не приходили. Андрей пригласил в дом. В дверях замаячила тетя Паша, поманила его пальцем, зашептала:
— Андрюша, может, бутылочку достать. У меня там есть. Начальник ить твой как-никак.
— Не надо, обойдемся.
Прошли в комнату, сели вокруг стола. Некоторое время молчали все втроем. Первым заговорил Рябушкин:
— Ты извини нас, Андрюша, за вторжение — дело требует. Я напрямую. Сам понимаешь — дальше у нас так в редакции дело не пойдет. Если на корабле плохой капитан, корабль утонет. Пора капитана менять, чтобы не утонуть. Решили мы пойти в райком, рассказать. И про зажим критики, и про остальное. Пойдешь?
Андрей сразу все сообразил. Под левой коленкой у него вдруг мелко и часто стала вздрагивать какая-то жилка — первый признак, что он мог сорваться. Но на этот раз сдержался и даже нашел силы поводить гостей за нос.
— Значит, как я понимаю, Савватеева снимут. А кто на его место?
— Как кто? — даже вроде бы удивился Рябушкин. — Вот Владимир Семенович. Образование, стаж работы, опыт… Чем не редактор?
— Я хотел сказать, э-э-э, — потянул Травников.
Андрей перебил:
— А ты, Рябушкин, — замом?
Тот сначала смутился, но поправил очки и твердо ответил:
— Да.
— А меня куда денете?
— Ты, Андрюша, на мое место, заведующим отделом. Для твоих лет это сверххорошо.
Рябушкин с Травниковым напряженно ждали ответа.
— А почему бы меня замом не сделать?
— Так ведь, э-э-э, Андрей, у тебя нет высшего образования.
— Будет. Я уже документы в университет отослал, на заочное.
— Так… э-э-э…
— Не хотите, значит, замом сделать?
— Андрюша, хватит шутить.
— Я не шучу. Хочу быть замом.
— Мы подумаем, но это пока невозможно. Пойдешь с нами?
— Может, ответсекретарем, а?
— Вот это более приемлемо.
Больше всего Андрея удивляло то, что они ему почти верили. И тут догадался — они считают его желторотым птенчиком, который вертит головенкой из одной стороны в другую и пока еще ничего не понимает в этом сложном мире.
Он помолчал, медленно оглядел их и твердо, без усилия выговорил:
— Ошиблись вы, мужики, адресом. Я на вашу ерундовину не соглашусь. Боитесь вы Савватеева, который неизмеримо выше вас всех. И честнее. Он бы такой мелочевкой не стал заниматься.
— Подожди, Андрюша, не торопись, — сказал Рябушкин.
— Мне торопиться некуда, особенно с вами.
Видно было, что ни Рябушкин, ни Травников такого ответа не ожидали. Оба растерялись.
— Э-э-э, зря…
— Ты подумай, парень…
— До свиданья. Извините, меня жена ждет. Огород надо поливать.
Визитеры вышли. В окно Андрей видел, как они, удаляясь от дома, оживленно переговаривались.
В это время из летней кухни с дымящейся кастрюлей притащилась тетя Паша.
— А гости где? Вот те раз!
— Вот те два! — засмеялся Андрей, передразнивая ее голос. — Давайте ужинать…
Вечером, уже перед сном, Вера потихоньку зашептала ему на ухо:
— Андрюша, а зачем они приходили? Что-то неприятное, я же чувствую.
— Да просто так пришли.
— Не надо, Андрюша, я же чувствую.
Она не обманывала, она действительно чувствовала его, как самое себя. Знала — радостен он или только делает вид. Андрей не уставал удивляться ее способности понимать все то, что у него творится на душе. И он все рассказал Вере.
Она молча и внимательно выслушала, протянула руки, прижала его голову к себе.
— Андрюша, я тебе верю, только мне беспокойно, я боюсь за тебя…
«Я боюсь за тебя…» — мысленно повторил Андрей, еще не совсем точно понимая и представляя, но догадываясь, что, пока слышит эти слова, он никогда не останется один.
После неожиданного визита к Андрею Агарину Рябушкин и Травников вели себя так, словно ничего не произошло. Глядя на них, Андрей уверился, что они отказались от своей затеи. Савватееву, чтобы зря того не дергать, не обмолвился ни словом.