Имя души
Шрифт:
На последних аккордах, где музыка начала ускоряться, я остановился. Тела позади лежали и не шевелились, клинком я взмахнул, стряхивая с него кровь — такую же красную и густую, как моя собственная, а Роктус лишь исчез в руке, оставив красный след внутри ладони левой руки.
«Поспи, друг, — подумал я, как бы обращаясь к нему. — Надеюсь, это не станет привычкой».
По итогам боя я получил несколь несерьёзных порезов, которые вряд ли бы грозили мне даже шрамами. Заниматься ими я не стал, а поднялся по ступенькам и прошёл в открытые ворота дворца.
Внутри больше никого не оказалось. Бдительности я не терял, поглядывая назад, закрыл воротины и вставил
Звон колоколов проникал даже через наушники, и вскоре к нему прибавился грохот от двери — её начали ломать. Пришлось поспешить, и я помчался к первому же повороту, не особенно разглядывая что-то вокруг.
Коридоры, казалось бы, небольшого здания петляли длинно и запутанно, и даже память Готлода не слишком помогала — он отчего-то запомнил, что путь до тронного элементарный. Потом я решил использовать правило левой руки — всегда поворачивай налево, и рано или поздно попадёшь к цели, если, конечно, лабиринт цельный и одноэтажный.
Канох, поделившийся со мной памятью, конечно, уже бывал тут, всё-таки высокий титул обязывает, но было это так давно, что я не смог найти всех деталей и петлял в поисках тронного зала. С каждым шагом я больше чувствовал, что не хочу сражаться с кем бы то ни было, там впереди. Отчего-то в душе поселился страх, но одновременно я старался не думать об этом и просто шёл дальше, составляя мысленную карту, если придётся бежать.
Вскоре в нос ударил неприятный знакомый запах, и я понял, что приближаюсь к трону. За следующим поворотом показался высокий проход, по бокам от которого висели старые, посеревшие от времени знамёна. На левом было много порезов, будто бы их наносили намеренно, а по правому уже начинала кругами ползти плесень. Присмотревшись, я определил, что знамёна эти изначально были разных цветов, и в голову пришла мысль, что тут произошла борьба двух династий. Объединял знамёна один и тот же рисунок, вышитый по центру — три куба в изометрии, расположенные треугольником, а на остальном полотне едва угадывался замысловатый рисунок.
К этому входу подходил строй колонн из зеленоватого мрамора, украшенных резьбой, а они, в свою очередь, держали свод. Как оказалось, в конце коридора находился ещё один вход во дворец, и мне не нужно было столе петлять. Доставало только… а, нет, здесь тоже засов… или?
Громкий щелчок отдался эхом — это я хлопнул себя по лбу, понимая, что зря свернул в первый же проход и, разгорячённый боем, не заметил слона в комнате. И звуки борьбы с дверью даже в этот самый момент не исчезли, просто из-за расстояния стали чуть более приглушёнными.
Глубоко вздохнув от досады, я медленно толкнул воротины и прошёл внутрь большого зала с высокими сводами, большими витражными окнами и колоннадой по длине стен с двух сторон. Запах сероводорода, который я почуял ещё в коридорах, здесь усилился, хотя я ещё мог сдержаться от того, чтобы меня начало тошнить. Помимо него воздух здесь казался невероятно горячим. Не прям, как в бане, но долго в такой атмосфере вряд ли кто-то сможет пробыть.
В самом центре стоял трон — Кресло, прямо так, с большой буквы — украшенное бесчисленным количеством острых полупрозрачных камней с серой пеленой на поверхности. Они располагались в каком-то неуловимом порядке, будто бы это чешуя какого-нибудь дракона, и изнутри каждого виднелось оранжевое свечение, как от углей в топке. Позади трона пространство будто бы искривлялось,
Странно, но до момента, как фигура на троне шевельнулась, я свято верил, что он пустой. Там находился канох, всем своим видом говорящий, что он невероятно стар. Возможно, ему и впрямь пять сотен лет — впалые щёки, серые белки глаз, расположенных в стянутых глазницах и скрытых тенью настолько, что в первое мгновение кажется, будто их совсем нет. В них я не смог рассмотреть даже блеска, присущего обычным канохам, а немного припухшие потрескавшиеся губы и улыбка мертвеца — совершенно неестественная и даже отталкивающая — завершали картину.
Одежда на нём тоже не отличалась разнообразием. Он, скорее, походил на жителя пустыни, осушенного горячими ветрами и длительной жаждой — под бурыми тканями находился почти что скелет, обтянутый тонкой кожей. На голых ступнях и некоторых открытых участках я даже мог разглядеть венозный рисунок. Не хватало только тюрбана и повязки на безразличном мрачном лице.
Чувство страха внутри только усилилось, но я ещё мог держать себя в руках. Канох поднял на меня взгляд и снова дёрнулся, а я демонстративно медленно снимал наушники, сворачивал их, клал в карман и одновременно искал его разум в пространстве. Как оказалось, ищу я пустоту, его здесь будто бы и не было. Мой разум ловил что-то, но оно лишь ускользало, а такого быть не может даже с самым незаметным разумом. Следующее движение почти что мертвеца заставило меня потянуться за мечом, в то время как из левой вытек Роктус. Вот только, что заставило меня взяться за оружие?
— И сколько же тебе оборотов? — спросил я по-канохски задумчиво, снимая сумку и колчан — они мне здесь вряд ли пригодятся. Акцент так и остался при мне, но в общем сказал я понятно.
— Уходи, человек, — прогремел он своим низким дребезжащим голосом, и, кажется, сероводородом потянуло ещё сильнее. — Уходи или будешь убит. — Он едва заметно потянулся к оружию.
— Это невозможно, Ваше Величество, — ответил я, вставая в стойку. — Моя задача освободить канохов, и я это сделаю.
Почти сама собой в воздухе появилась небольшая огненная бомба, и мне хватило лишь мысли, чтобы она полетела в сторону каноха. Впрочем, огонь в него даже не попал, расплылся пятном и рассеялся в воздухе. Следом за снарядом уже бежал я, делая замах. В приёмах я решил не ограничиваться, даже если и узнает что-то новое в процессе боя, враг должен унести эти знания в могилу.
Оружие Вас-Икта представляло собой широкий изогнутый клинок. Он выглядел тяжёлым, совсем не под стать владельцу, но канох поднимал и замахивался им неожиданно легко. Всё бы ничего, но он неумело обращался с оружием, хотя его удары, попадающие по плитке на полу, не просто высекали искры, а заставляли мрамор трескаться. В меня разок даже попало несколь таких осколков.
Вскоре канох так сильно замахнулся, что вогнал меч в стык между плитами, и тот застрял.
«Достоин ли Экскалибура тот, кто поместил его в камень?» — подумал я, но решил не ждать, пока канох возится. Подойдя ближе, я взял меч обратным хватом и пронзил его от плеча прямо в сердце. Сталь при этом не встретила какого-то сопротивления, но для верности я разок провернул клинок в обмякающем теле и, резко вынув металл, стряхнул с него кровь. От этого на стене и полу справа получилась прямая красная линия, а Роктус, почти не участвовавший в последнем бою, просто исчез. Канох скончался так же быстро, как и его товарищи на входе, но отчего-то мне думалось, что это ещё не всё.