Имя ветра
Шрифт:
В мастерской собралось сорок или пятьдесят человек, ожидающих демонстрации нового оборудования. Некоторые сидели на каменных верстаках, чтобы лучше видеть, около десятка студентов столпились на железных переходах среди стропил, между Килвиновыми лампами.
Там я заметил и Манета. При всем желании его было трудно пропустить: в три раза старше любого другого студента, он выделялся среди всех косматыми волосами и седой бородой. Я поднялся к нему, он улыбнулся и похлопал
— Что ты здесь делаешь? — спросил я. — Я думал, это только для зеленых новичков, которые раньше такого не видели.
— Полагаю, мне придется играть роль внимательного наставника, пожал плечами Манет. — Кроме того, сегодняшнее зрелище стоит того — хотя бы из-за выражения их лиц.
На одном из массивных рабочих столов стоял большой цилиндрический бак около метра высотой и полметра в диаметре. Ребра были запаяны без бугристых швов, а тусклый блеск металла заставил меня предположить, что это не просто сталь.
Я окинул взглядом помещение и с удивлением заметил Фелу, стоящую в толпе студентов и ожидающую начала демонстрации.
— Я не знал, что Фела здесь работает, — сказал я Манету.
Он кивнул:
— А, ну да. Сколько там, две четверти уже?
— Удивительно, что я не замечал, — пробормотал я, глядя, как она разговаривает с другой женщиной в толпе.
— Мне тоже, — сказал Манет, басовито и понимающе хохотнув. — Но она здесь не слишком часто бывает. Она лепит и работает с резаной керамикой и стеклом, так что ее интересуют материалы, а не сигалдри.
Снаружи на башне пробили часы, и Килвин огляделся, отмечая каждое лицо. Я ни на секунду не сомневался, что он точно запомнил, кого нет.
— Несколько оборотов это будет стоять у нас в мастерской, — просто сказал он, указывая на металлический цилиндр. — Около сорока литров летучего растворителя «регим игнаул нератум».
— Он единственный, кто это так называет, — тихонько заметил Манет. — Это костедеготь.
— Костедеготь?
Он кивнул:
— Щелочь. Пролей себе на руку, и проест до кости за десять секунд.
Все смотрели, как Килвин надевает толстую кожаную перчатку и зачерпывает около трети литра темной жидкости из металлического бака в стеклянную склянку.
— Важно охладить сосуд перед тем, как наливать, поскольку вещество кипит при комнатной температуре.
Он быстро закупорил склянку и поднял ее, показывая всем.
— Также необходимо герметично закупорить, поскольку жидкость чрезвычайно летуча. В газообразном состоянии она обладает поверхностным натяжением и вязкостью ртути. Газ тяжелее воздуха и не растекается: он притягивается сам к себе.
Без всяких предисловий Килвин швырнул склянку в ближайший горн, и раздался резкий звук лопающегося стекла. С высоты я разглядел, что горн, должно быть, вычистили специально для этого случая. Он был пуст —
— Досадно, что актер из него никакой, — шепнул мне Манет. — Элкса Дал сделал бы это с куда большим вкусом.
Послышалось резкое потрескивание и шипение темной жидкости, нагревающейся на камне горна и начинающей закипать. С высоты я видел густой маслянистый дым, медленно заполняющий дно горна. Он вел себя совсем не как обычный дым или туман: его края не расползались, он скапливался и висел крошечным темным облачком.
Манет постучал меня по плечу, и я обернулся к нему как раз вовремя, чтобы не ослепнуть от первой вспышки — облачко загорелось. Внизу тревожно зашумели, и я догадался, что большинство присутствующих вспышка застала врасплох. Манет ухмыльнулся и многозначительно подмигнул мне.
— Спасибо, — сказал я и повернулся посмотреть.
На поверхности облачка плясало неровное пламя, окрашенное в яркий натриево-красный цвет. От нагрева темный туман закипел быстрее и стал подниматься, пока пламя не начало лизать верхний край горна, находящийся где-то на уровне пояса. Даже отсюда я чувствовал легкий жар на своем лице.
— Как вы называете эту чертовщину? — тихонько спросил я. — Туманный огонь?
— Можно и так, — хмыкнул Манет. — Килвин бы, наверное, назвал это атмосферно-активированным возгоранием.
Огонь замерцал и сразу погас, наполнив помещение резким запахом раскаленного камня.
— Кроме того, что вещество сильно разъедающее, — сказал Килвин, — в газообразном состоянии оно легко воспламеняется. Как только пары достаточно нагреются, они загораются от соприкосновения с воздухом. Тепло, которое при этом выделяется, может вызвать каскадную экзотермическую реакцию.
— Богопроклятый каскадный пожар, — пояснил Манет.
— Ты лучше всякого суфлера, — тихонько сказал я, пытаясь сохранить невозмутимость.
Килвин махнул рукой:
— Этот бак сделан так, чтобы держать вещество холодным и под давлением. Будьте осторожны, пока он находится в мастерской. Избегайте чрезмерного тепла в непосредственной близости с ним.
С этими словами Килвин развернулся и ушел в свой кабинет.
— И все? — спросил я.
Манет пожал плечами:
— А чего тут рассусоливать? Растяпам Килвин здесь работать не позволит, теперь же все знают, чего именно остерегаться.
— А зачем эта штука вообще здесь? — спросил я. — На что она годится?
— Пугать первочетвертников до тошнотиков, — ухмыльнулся он.
— А на что-нибудь более практичное?
— Страх весьма практичен, — заметил Манет. — Но еще с его помощью можно делать излучатели для симпатических ламп. Получается синеватый цвет вместо обычного красного. Немного легче для глаз. Стоит бешеных денег.