In machina
Шрифт:
– Мы зафиксировали несанкционированный доступ. Это твоих рук дело?
– Нет. Я болтала с родителями, и во время разговора связь прервалась. К моему терминалу подключился человек, который очень хочет меня убить. Он мне угрожал.
– Мы отключим тебе связь.
– Ответила Мориц.
– А пока, набирайся сил. Завтра у тебя будет трудный день.
– Вряд ли труднее сегодняшнего.
Мориц развернулась и вышла за дверь. Охрана вышла за ней. Полина попробовала поймать Сеть. Ее здесь было предостаточно. Скрытые камеры и микрофоны подключенные к ней, были идеальным способом пользоваться ею. Знал об этом и Филиппос, и наверняка следил за Полиной.
Ночь пролетела, как один миг. Перед тем, как проснуться, Полина вдыхала аромат пахнущей термической обработкой, наволочки. Почти, как дома. Ей хотелось подольше насладиться приятным мгновением. Негу разрушил сигнал терминала.
– Подъем!
– Приказал стальной мужской голос.
– Пошел ты в задницу!
– Полина с трудом удержала себя от того, чтобы бросить в него подушкой.
– Десять минут на принятие душа, десять на завтрак.
На экране появились большие цифры отсчитывающие время назад. Да, это место не было отелем на пять звезд. Полина протащилась в душ, приехавший на место холодильника. На стекле дублировался обратный отсчет. Никто здесь шутки с дисциплиной шутить не думал. Полина открыла теплую воду. Спать хотелось невыносимо. Тогда она прикрыла кран с горячей. Ледяная вода окатила ее, выгоняя сон. Стало веселее. Полина быстро умылась, помыла голову и включила инфракрасную сушку. Отсчет еще не дошел до конца, когда она заняла место на кухне.
Душ уехал, приехал холодильник и картонная коробка с запахом кофе и печеной сдобы. В коробке оказался заклеенный стаканчик с кофе, и две булочки, одна с корицей, вторая с маком.
– Чего так экономить-то?
– Удивилась Полина. Она не отказалась бы от сыра и колбасы, или яичницы, на худой конец.
Полина быстро расправилась с завтраком. Чувство голода не прошло. Оно требовало его загасить еще чем-нибудь съедобным. В холодильнике оказались йогурты, одноразовые упаковочки плаленного сыра, порезанный огурец и помидор в вакуумной упаковке, кусочки серого хлеба так же в вакууме.
– Хоть что-то.
Полина достала все, что посчитала съедобным. По куску хлеба размазала плавленый сыр, положила на него помидорные и огуречные ломтики, присолила из одноразового пакета и с жадностью съела. Остановилась она, когда закончился хлеб. Теперь голод, как будто затих, но Полина чувствовала, что не надолго.
В конце завтрака раздались шаги за дверью. Интуиция подсказала, что это за ней и не ошиблась. Отщелкнул замок и в комнату вошла Мориц, и те два офицера, которых она знала, Ягло и Сулима. Полину попросили снова вытянуть руки, большими пальцами вверх. На них затянулись наручники.
– Готова?
– Спросила Мориц.
– Смотря к чему? Больше всего я готова к тому, чтобы вернуться домой, к привычной жизни.
– Так, психолога посещать не будем. Видно, что депрессии нет.
– Мориц повернулась к коллегам, как будто закончила начатый ранее разговор.
– Ты себя нормально чувствуешь?
– Нормально, как человек переживший пять попыток покушения за день, и еще не знающий точно, сколько их будет сегодня.
– Играешь?
– Так Мориц отнеслась к ее ответу.
– Жертву из себя пытаешься строить? Пора тебе познакомиться с работой полиции.
Слова капитанши достигли цели. Настроение ухудшилось. Эти люди считают ее убийцей, а то, что она защищала свою жизнь, их, кажется, совсем
– Полина!
– Генри!
Генри рванулся к ней, но его удержали.
– Никаких контактов, в интересах следствия.
– Произнес офицер из 'свиты' Генри.
– Разговоры только под надзором.
– Добавила Мориц.
Полина и Генри обошлись переглядываниями. Девушке хотелось спросить, о том, как отнеслись родители Генри к тому, что его задержали, как он провел ночь, и что думает о сложившейся ситуации, но понимала, что сейчас не место и не время, для подобных вопросов.
Вторая группа накинула халаты, и надела маски. Объединившись, они пошли по коридору, пока не остановились перед дверью с надписью 'МОРГ'. Суеверный страх холодком пробежался по внутренностям. Их вели на опознание убитых Полиной людей. За дверью было еще холоднее. От волнения и страха зубы начали стучать друг о друга. Полицейские приложили разрешение к терминалу и их провели к железным квадратным дверцам ларей, в которых лежали трупы. Близился миг признания. Полине предстояло сказать: 'Да, этого человека убила я'. Не важно из каких побуждений, она все равно становилась убийцей.
Ларь выехал из стены. В нем оказался черный мешок. Работник морга привычным движением расстегнул молнию на нем. Полина набрала воздуха, чтобы произнести признание. В мешке лежала старушка с дырой в верхней скуле и испачканными в крови седыми волосами.
– Кто это?
– Искренне удивилась Полина.
– Мы ее не знаем.
– Добавил Генри.
– Я вам говорил, что там были три здоровяка. Двоих Полина срубила камнями, и одного, чернявого, которого звали Махмуд, я, ударом в лицо. Вот еще кулак не зажил. Старуху мы не трогали.
– Покажите им еще один труп.
– Поросила Мориц работника.
Тот исполнил ее просьбу. Во втором мешке оказался старичок, так же с дыркой в лице и выбитым затылком. Его лицо было не знакомо, ни Полине, ни Генри.
– Этого я тоже не знаю. Вы не ошиблись, случайно, взяв нас.
– Да, деда там тоже не было, Полина права. К ним мы не имеем никакого отношения. Откуда они у вас?
– Генри, кажется, был рад, что покойниками оказались не те люди, которых он ждал увидеть.
Мориц дала знак работникам морга, чтобы они убрали покойников. Ее лицо выражало озабоченность.
– Сейчас вас проведут в комнату для допросов.
– Предупредила Мориц.
– В одну?
– Спросил Генри.
– В разные.
– Отрезала капитан.
Пока их вели по коридорам и снова везли на лифте, Полина чувствовала, как на душе становится легче. К смерти этих стариков она не имела никакого отношения. Даже если ей не удастся доказать этого, совесть ее будет чиста. Она была уверена, что наберется куча фактов, на которые следствие не сможет закрыть глаза. В лифте, Генри стоял справа от Полины, прикрытый крепкой опекой. Он все равно нашел возможность выглянуть из-за плеча полицейского и построить глазки Полине. Дедал он это с юмором, водил бровями и сводил глаза к переносице. Полина подумала, что это первый человек, кроме родителей, который искренне пытается ее поддержать и даже развеселить, насколько это возможно в данных обстоятельствах.