In the Deep
Шрифт:
Но — ровно до этой феерии, подумала я, нажимая на спуск.
Глава 17
Земля кое-где полыхала, с неба сыпались густые хлопья горелой плоти — тяжелые, медленные, как крупный снег. Или как листопад — я не знаю. Я тащила Рей по земле, за ней в свежевыпавшем пепле тянулась борозда, но к снежно-белому телу грязь словно бы не липла. Руки болели: щиты закончились час назад, и клещи холода намертво сжимали мне пальцы. Скафандр им был не помеха.
«Видишь,
В наушниках громом гудели помехи, навигационный модуль, по-моему, выгорел к чертям, так что я просто тащилась подальше от будущего эпицентра. Пепел все падал, видимость становилась все хуже, горелая степь скрипела под ногами. И где-то между ушей танцевала гаденькая мыслишка, мол, тащи, тащи, Аска, хоть умрешь не дрянью. Можно бросить Аянами, рвануть самой наперегонки со взрывом реактора — и все будет классно.
По крайней мере, так я умру не с обмороженными до костей руками.
Остальных мыслей не было, воспоминаний — тоже, поэтому, когда я увидела прямо перед собой валящиеся с неба огни, мне показалось, что вот оно. Что — «оно», я не знала, но я точно ни секунды не думала о фрегате «Сегоки», о том, что кто-то — некий икающий капитан — нас ищет. Между сигнальными огнями открылась сияющая пасть, а потом пришло чувство полета. Кувыркаясь, я летела внутри луча-захвата, все еще не в силах отпустить изломанную куклу. В шлюзе я оторвала пальцы, примерзшие к бокам Аянами, и открыла забрало своего шлема. Шлюз закрывался, внутри был отравленный и активный воздух, его вышвыривало в фильтры, и у интеркома за внутренними воротами уже возился кто-то, спешно натягивая тяжелый скафандр.
У меня было секунд двадцать, чтобы понять, как все закончилось.
— Рей! Ты меня слышишь?! Рей!
Ее веки тяжело дрогнули и приоткрылись. Аянами сейчас явно не хотела смотреть на этот мир, и вопреки тому, что я видела десяток минут назад, передо мной лежала раненная и смертельно усталая девушка. Не чудовище — девушка.
— Аска.
— Быстро и честно, — сказала я. — Жить будешь?
— Да.
Я не разбираюсь в выражениях лиц статуй, но Рей ответила правду, и это было прекрасно. Уже несколько часов я не ощущала такого счастья.
На моем запястье сомкнулся неприятно крепкий захват, и радость поутихла. Два огромных алых глаза смотрели мне прямо в мозги — и без того больные, несчастные мозги.
— Аска. Ты помнишь? Не говори ничего Синдзи.
— Что? Да!
— Пожалуйста. Не говори.
Эта ее косичка, вьющаяся из копны спутанных волос, эта маленькая грудь, этот острый подбородок — и мертвая хватка на моей руке. Худая трогательная девчонка — и ледяной захват. «И это она сейчас балансирует на грани потери сознания».
— Хорошо, — прошипела я. Касание ледяных пальцев выкручивало суставы. — Почему?
— Я же тебя попросила.
— Помню, не скажу. Но почему?
— Синдзи расстроится, — тихо сказала Рей, закрывая
— Что здесь?!.
Я обернулась. Обормот и Майя стояли у ворот — в скафандрах, напружиненные, готовые подскочить и сразу кинуться помогать. Ну, это уж нет.
— Стойте, где стоите! — крикнула я, помахав искалеченной рукой. Холод отпускал, но взамен пришла боль.
— Аска, Рей…
— Я же сказала! — прикрикнула я. — Все назад в корабль. Мы заразны, категория «омикрон».
— «Омикрон»? Что это? — прохрипел взволнованный голос Майи.
— Понятия не имею, но мы вместе разберемся, — я показала прикрепленный к предплечью блок данных. — Если ничего не выгорело, конечно. А пока тащите сюда крио-камеру и запечатывайте шлюз.
Они отступили назад, а я только сейчас вспомнила кое-что важное.
— Эй, Синдзи!
— Д-да?
— Взрыв зафиксирован?
— М-м… Первый? Конечно.
— Нет. Второй.
— А, д-да. Т-только что.
— Хорошо.
Я села на пол, и я правда-правда чувствовала то, что сказала. Мне было хорошо.
Вторая доза кровеобразующего препарата пошла куда легче, и я прилегла, опираясь на лапу привода луча-захвата. Пользоваться чем-то, кроме толстого инжектора, обмороженные пальцы мне не позволяли, а Майю я послала в таких выражениях, что даже она, кажется, прониклась серьезностью угрозы. Яркий свет шлюзовой камеры нещадно лупил по глазам, но так было даже лучше. Кровавая — нет, даже не кровавая — дерьмовая резня в недрах «Ируила» не так настырно лезла из памяти. Есть мне не хотелось, и я некоторое время думала, считать ли это симптомом.
«Черт, да может цветные пятна от света надо тоже считать симптомом».
В голове медленно перемешивалось пюре из усталости, тупой боли в десятке мест и понимания, что у меня есть все шансы пополнить ряды мутировавшей нечисти. Вот Аянами хорошо: карантин на несколько дней, жесткое внешнее облучение, и можно гулять смело отсюда. А я смогу свалить, только если в утащенных данных есть информация об этой загадочной заразе. В первую очередь меня интересует инкубационный период.
А вообще, это все обидно, подумала я. У меня в крови самовоспроизводящиеся наномашины с программами против всех известных науке безобразий и их гипотетических штаммов. Мой иммунитет выдержит даже обнимашки с больным «серой известью», но, но… Загадочная дрянь, судя по тому, что я видела, нагло игнорировала все прививки, даже аналитические. Высшее руководство «Ируила» было иммуномодифицировано по полной программе, и вот все равно…
Вспышка.