In the Woods
Шрифт:
– Мы просмотрели звонки и смс-сообщения, сделанные с номера Вестерблум. Похоже, что незадолго до смерти, вчерашним вечером она переписывалась с неким Борисом. Сообщения были в основном от ее имени, и содержание сводилось к тому, что Наталья просила, чтобы Борис заехал к ней в номер, также она писала ему в смс адрес отеля. Почти все ее сообщения остались без ответа, кроме последнего. Около 11 вечера пришло ответное смс с одним единственным словом от Бориса: 'Подъезжаю'. Кроме того, в ящике стола мы обнаружили письмо, написанное рукой Натальи. Вы можете взглянуть, если хотите, - следователь
Андреев пробежал глазами письмо, написанное мелким убористым почерком:
'Борис, мука моя, печаль моя, любовь моя. Я знаю, что ты меня доконаешь. Я знаю, что мне не скрыться от тебя. Ты преследуешь меня наяву и в кошмарах. Куда бы я ни бежала, ты все равно находишь меня. Поверь мне, я любила тебя, да, но это было так давно, а сейчас все это потеряло значение. Ты же знаешь, что теперь я замужем, и наши встречи с тобою невозможны. Я знаю, что ты до сих пор любишь меня и, возможно, не можешь меня простить. Но нам пора заканчивать эту историю, она ни к чему хорошему не приведет. Если мой муж узнает, что ты преследуешь меня, он убьет тебя. Прошу тебя, пусть эта наша встреча станет последней. Я сделаю то, что ты хочешь, просто оставь меня, пожалуйста, в по...'
На этом письмо странным образом обрывалось. Андреев пристально посмотрел на следователя:
– Что все это значит?
– Пока не знаю, но у меня есть все основания полагать, что у Натальи Вестерблум был любовник. Вы дозвонились Янтареву?
– Нет, - смущенно пробормотал Андреев.
– Так, идите же, звоните. Необходимо немедленно переговорить с ним.
– Да. Хорошо, - Андреев коротко кивнул и направился к выходу из номера.
– Подождите, - вдруг сказал следователь, - Знаете, что еще странно?
– И что же?
– На руках у Вестерблум были белые длинные шелковые перчатки до локтей. Такие часто носят на свадьбу. К чему бы ей надевать их вечером в своем номере?
– 2-
Вы
Виктор Янтарев, глава корпорации 'Media-establishement' и по совместительству наследник нефтяной империи своего отца Ярослава Янтарева, худой и слегка осунувшийся молодой человек с черными взъерошенными волосами, сидел в кресле в следственном кабинете. Он нервно постукивал по столу костяшками своих длинных как у пианиста пальцев, пристально смотря на следователя, ожидая, что тот начнет беседу первым.
– Виктор Ярославович, Вы позволите задать мне Вам пару вопросов?
– наконец спросил следователь.
– Нет, не позволю. Послушайте Вы, о каких сейчас вопросах вообще может идти речь? Мою жену зарезали словно овечку в Вашем отеле, а Вы хотите задавать мне вопросы? Послушайте, Вы, да я закрою сейчас этот Ваш треклятый отель и эту Вашу конторку к чертям собачьим! Если Вы в двадцать четыре часа мне не найдете виновного, я Вам обещаю, что Вы можете распрощаться со своим уютненьким местечком. У Вас под носом в центре города убили молодую женщину, а Вы сидите сложа руки? Где была Ваша охрана? Где была Ваша полиция, когда ее убивали?
– Виктор что есть силы стукнул кулаком
– Послушайте, Виктор Ярославович, давайте-ка Вы успокоитесь и перестанете пороть горячку. Я понимаю, что смерть жены стала для Вас большим потрясениям. Мы должны вместе приложить усилия, чтобы найти и наказать виновных в этом ужасном злодеянии. И Вы должны нам в этом помочь, - вкрадчиво сказал следователь.
– Нет, это Вы меня послушайте! Прекратите разговаривать со мной как с ребенком! Я не нуждаюсь в Вашем утешении и не желаю отвечать на Ваши глупые вопросы. Мне нужны результаты, а не все это переливание из пустого в порожнее. Я уже сказал, что прикрою к чертям всю Вашу лавочку. Какие у Вас есть зацепки? Это я должен задавать Вам сейчас вопросы, а не Вы мне!
– продолжал орать Янтарев, - Вы просто ни черта не понимаете. Вы не знаете, как я ее любил. Вы не представляете, что это значит, потерять самое дорогое, что у тебя есть в жизни, - и тут неожиданно он закрыл лицо руками и приглушенно зарыдал.
Следователь поднялся с места, взял стакан из шкафа, налил воды, и поставил ее перед Виктором. Тот благодарно выпил пару глотков, затем достал из кармана пачку сигарет, поднес одну ко рту, щелкнул зажигалкой. Следователь также молча поставил перед ним пепельницу. Сделав пару затяжек, Янтарев наконец заговорил, на сей раз голос его был спокоен и тверд:
– Простите, я немного сорвался, - и снова помолчав, продолжил, - Задавайте Ваши вопросы.
– Что Вы можете сказать о вчерашнем дне? А конкретно о поведении Вашей жены.
– Ничего не могу сказать. День как день. Мы провели его дома. А к вечеру Натали сказала, что поедет в 'Атлантик' с ночевкой. Она иногда ездила в отель по своим делам. Ей было нужно порой отдыхать от дома. Я в эти ее дела не лез. У нее была своя личная жизнь, ну пространство свое что ли, я не лез туда, все, что было ей важно, было для меня святым, вот и все, - сухо проговорил Виктор.
– Хорошо. В котором часу Наталья уехала из дома?
– Натали уехала около семи.
– Она звонила Вам, когда добралась до отеля?
– Нет, не звонила. Ее отлучки были для нас неприкосновенными, она просила не беспокоить ее по пустякам.
– Интересно... То есть Вы даже не волновались, добралась ли Ваша жена до отеля в безопасности?
– Послушайте, что это за странные намеки? Я не звонил Натали, это была наша договоренность, что я не должен беспокоить ее, когда ей нужно побыть одной. Такое иногда случалось. Это наше с ней дело, а не Ваше. Я позвонил ее водителю, и он подтвердил, что все в порядке.
– Хорошо. Я правильно понимаю, что вчерашним вечером Вы больше с женой не общались?
Янтарев загасил сигарету и яростно раздавил ее в пепельнице.
– Правильно понимаете. А какое это имеет значение?
– В нашем деле все имеет значение, Виктор Ярославович. Вы не заметили чего-нибудь странного в поведении жены перед отъездом?
– Нет, не заметил. Все было как обычно, говорю же. Обычный день, ничего особенного, - все также сухо проговорил Янтарев.
– Хорошо. В таком случае, скажите-ка мне, Виктор Ярославович, что Вы знаете о связях Вашей жены с неким человеком по имени Борис?