In the Woods
Шрифт:
Но, к сожалению, это 'поздно' настало. Часа в три дня, когда Тамара уже паковала чемоданы, раздался яростный стук в дверь. Она подбежала и посмотрела в глазок. У дверей стоял какой-то мужчина и со всей силы колошматил кулаком. Тамара открыла дверь:
– Что Вам нужно?
Ничего не ответив, мужчина оттолкнул ее в сторону и влетел в квартиру. Он пробежал на кухню, оттуда в комнату Тамары, мимоходом заметив чемоданы, а затем и в комнату Бориса. Никого там не найдя, он вернулся в прихожую, где стояла ошеломленная девушка.
– Где он? А ну отвечай!
– набросился он на нее.
– Кого Вы ищите? Что Вам от нас нужно?
– Отвечай, где убийца!
– Какой убийца? Вы просто бредите!
– Тамара ничего не понимала.
– Ты знаешь, о ком я, не притворяйся. Где Борис Кустодиев?
– продолжал орать мужчина.
Тамара побледнела. Значит за ним пришли. Значит его разыскивают. Ей нужно было что-то придумать.
– Я... Я не знаю никакого Бориса, - запинаясь, проговорила она.
– Врешь! Все ты знаешь! Ты кто ему? Очередная малолетняя любовница? Покрываешь его, значит? А не стоит! Не стоит, - угрожающе сказал он.
– Повторяю, Вы,
Мужчина схватил ее за руки и затряс:
– Врешь! То-то чемоданы упаковала заранее, бежать собралась. А не получится сбежать. Твой любовничек - убийца, вот что ты должна знать, уж не знаю, что он там тебе наплел, что ты его покрываешь. Но имей ввиду, что пойдешь с ним вместе по статье за укрывательство. Убийца Натали не останется безнаказанным, это я тебе обещаю.
Тамара безуспешно пыталась высвободиться из его цепких объятий, одновременно обдумывая его странные слова. Несомненным было лишь то, что его приход как-то связан со смертью юной Вестерблум. Борис был прав. Пока она пыталась лихорадочно сообразить, что же ей теперь делать, дверь снова открылась, и на пороге появился брат. Увидев, что происходит, он не потерял самообладания, а лишь спокойно и как будто бы устало произнес:
– Здравствуй, Виктор. Знал, что ты придешь. Готов поговорить, только сначала отпусти, пожалуйста, сначала мою сестру.
– 7-
Я
– Меня зовут Борис Кустодиев, мне 26 лет, и я хочу просто рассказать тебе всю правду. Я начну сначала. Я проработал у Ханса Вестерблума полгода. Там же я и познакомился с Натальей. Ханс назначил меня личным водителем своей дочки. До поры до времени все было хорошо, и наши отношения были исключительно деловыми. Но потом она привязалась ко мне, стала делиться со мной своими секретами. Ее истории сначала казались мне забавными, а затем стали пугать. Они не казались мне нормальными для двадцатилетней девушки. Она вечно говорила какими-то загадками. Во-первых, она рассказала мне про свою мать, которую она потеряла, когда ей было семь. По официальной версии газет Мария Вестерблум скончалась от воспаления легких, перешедшего в тяжелую стадию. Злые языки болтали, что в ее смерти виноват ее муж, якобы подозревавший ее в измене. Наталья почему-то склонялась к их версии. Она была твердо убеждена в том, что ее отец убил ее мать. Когда она говорила мне об этом, ее глаза загорались каким-то лихорадочным пугающим блеском: 'Борис, мой отец убил мать. Рано или поздно он погубит и меня. Мне осталось недолго, и я знаю это. Ты знаешь, что есть такие люди, на которых с самого рождения лежит печать смерти? Так вот я из таких людей. Я ношу эту печать с детства, и я не доживу до зрелых лет'. Я пытался переубедить ее и твердил ей, что она слишком впечатлительна, что все это бред. Иногда она как будто бы успокаивалась, но ненадолго. Мало того, похоже она верила в некую связь между собой и матерью, иначе мне никак не объяснить ее поведения. Однажды она сидела на качелях за домом и с кем-то разговаривала, я слышал лишь обрывки фраз: 'Мамочка, мне еще столько всего нужно тебе рассказать. Но об этом как-нибудь в другой раз. Я не хочу, чтобы ты слишком утомлялась'. Я спросил у нее, с кем она разговаривает. Она ничуть не смущаясь сказала, что с матерью. Я подумал, что такое бывает, иногда люди разговаривают со своими умершими близкими, и им от этого становится легче. Но мать Натальи умерла в ее детстве, неужели ей до сих пор столь тяжело? Будто прочитав мои мысли, она сказала: 'Между нашим миром и другим миром существует очень прочная связь. Жаль, что не все ее видят. Лично я все вижу. Никто никуда не уйдет после смерти, все просто попадут в иной мир. Вот и все'. Она что спятила? Да, конечно, многие из нас верят в загробные миры, но она говорила столь спокойно и уверенно, словно сама там побывала. 'Ты веришь в призраков и прочую чепуху?' - спросил я. 'Призраков нет. Никто никуда уходит. Я уже сказала тебе. Смерть - это просто иная форма жизни. Никаких призраков нет. Есть просто иной мир'. Я промолчал тогда, просто не зная, что ей на это ответить.
А это ее имя? Она упрямо отказывалась называть себя 'Натальей' и придумала себе новое имя - 'Натали'. По ее мнению, оно звучало гораздо лучше. Мало-помалу она всех приучила так себя называть. Но я отказывался играть в ее игры и по-прежнему называл ее Натальей. Мне это дозволялось. Для меня она вообще делала исключения из многих своих правил, можно сказать, что я находился у нее на особом счету. Еще она ужасно любила всякие гадания, и пару раз я заставал ее в комнате всматривающейся в глубину зеркал при свете длинных белых свечей. Я не знаю, что она ожидала там увидеть, но она страшно не любила, когда ей мешали. Она всегда требовала, чтобы у нее в комнате были свежесрезанные розы. Один раз я увидел ее на скамейке в саду, в черном платье, лицо закрыто вуалью, рядом с ней лежат красные розы, и шипами одной из них она что-то вырезает у себя на руке. Я еле ее остановил. Я сказал ей, чтобы она прекратила так делать, что это опасно. Она странно несмело улыбалась. 'Значит ты беспокоишься за меня?' 'Пусть и так'. 'Хорошо, я больше не стану'. Помолчала и продолжила: 'Больше никаких роз. Все это бред. Я сделаю так, как ты скажешь'. Смахнула букет со скамьи и открыла лицо, будто бы показывая, что между нами больше нет тайн. Но самым странным были ее исчезновения. Пару раз в месяц она требовала куда-нибудь себя отвезти, но никому не говорить, куда. Даже ее отцу. Она отсутствовала дня два-три. Ее отец сходил с ума, но я хранил ее тайну. Должно быть, это было для нее важно. А может быть, это просто была некая игра? Вроде попробуй найди меня. Затем она звонила мне и называла адрес, откуда нужно ее забрать. После третьей такой вылазки она пригласила меня с собой, и мы оказались в одном из фешенебельных отелей города. 'Я доверяю тебе. Научи меня быть такой, как ты'.
Между нами возникла связь. Для меня это почти ничего не значило. Я не знал, зачем я во
Но с того дня, похоже, я стал ее навязчивой идеей. Она была убеждена в том, что именно я подходящий для нее человек и должен стать ее мужем. 'Я люблю тебя', - как заведенная повторяла она. 'Признайся, ты это делаешь, чтобы насолить отцу? Ты же ненавидишь его за то, что он якобы убил твою мать? Хочешь отомстить ему и найти себе неподходящую партию? Ты просто психованная дурочка, Наталья'. Она убеждала меня, что это не так, но я не слишком-то ей верил.
Хорошо, я решил дать ей шанс. Я решил отнестись к ней беспристрастно. Возможно ей и вправду следовало помочь. Я сказал ей, что готов попробовать. Я пока не могу на ней жениться, нам нужно получше узнать друг друга, я предложил ей общаться как друзья, и она вроде бы согласилась. Мне казалось, что дела пошли на лад. Она пыталась вести себя как действительно любящая девушка, а не как капризная и избалованная истеричка. Я уже даже готов был поверить тому, что у этих отношений есть будущее. Пока однажды я не зашел к ней в комнату и не увидел, как она сжигает свечей мою фотографию. Шторы были занавешены, в комнате пахло чем-то паленым. Она сидела вся в дыму, и судя по горстке пепла перед ней, я понял, что это не первая моя фотография, которую она сжигает. 'Что ты такое творишь?' - заорал я, задувая свечи и включая свет. 'Делаю приворот' - она усмехнулась, а потом странно расхохоталась. 'Я хочу, чтобы ты был только моим. Ты готов поклясться мне в верности?' - она вытащила откуда-то из ящика нож и провела по своей ладони. 'Я клянусь тебе на своей крови, что я буду только твоей. Готов ли и ты поклясться мне?' - она протянула мне нож. В ответ я швырнул нож на пол. 'Ты просто ненормальная!' - заорал я, - 'Я надеялся, что ты прекратила заниматься всем этим бредом, но нет. Я не смогу быть с тобой, Наталья, я обычный человек. Меня не привлекают все эти мистические ритуалы и клятвы на крови'. И я ушел.
Я надеялся, что на этом все закончится. Но она вбила себе в голову, что я ее судьба. Она не отходила от меня ни на шаг. Я стал ее какой-то болезненной страстью. Как-то она даже узнала, где я живу, и пришла ко мне домой. Когда я снова сказал ей, что не смогу быть с ней, она принялась бить посуду, чем жутко напугала мою сестру. Я пытался успокоить ее, а она в истерике билась в моих объятиях. 'Мне нагадали тебя. Мне обещали тебя. Ты мой, ты только мой. И я не отступлюсь'.
Я на минуту прервался и закурил. Все эти воспоминания словно оживали передо мной сейчас. Немного помолчав, я продолжил:
– Поверь мне, я просто не знал, что мне делать. Я не мог связать свою жизнь с такой девушкой. Она была слишком странной и непостижимой для меня. Все эти ее гадания, загробные миры, печати смерти, болезненность и истеричность, я просто не мог всего этого выдержать. Возможно, я и должен был ей как-то помочь, но если честно, я не очень представлял как. Я даже немного боялся ее, по-крайней мере, после той истории с приворотом. Я решил, что не буду больше работать у Вестерблума и таким образом не буду больше видеться с ней. Я уволился и устроился водителем такси. Я сказал ей, что между нами все кончено. Вначале она не желала с этим мириться, но потом быстренько вышла замуж за тебя. Я даже порадовался за нее, что наконец-то она нашла человека, который ее действительно любит. Но мое спокойствие оказалось недолгим. Не прошло и месяца после свадьбы, как она позвонила мне и сказала, что хочет встретиться и что-то обсудить. Я приехал в отель, один из тех отелей, где она порой скрывалась от отца в периоды своих исчезновений. Я не знал, зачем она меня позвала. Поговорить о прошлом? Но какое это теперь имело значение, когда она уже замужем. Оказалось, что она так и не успокоилась. Она снова твердила мне о своей неземной любви, и что по ее картам выходило, что я был обещан ей. Одно мое слово, и она уйдет и от мужа, и от отца. Ей никто не нужен, кроме меня. Так она говорила. Я сказал ей, чтобы она выкинула все эти глупости из головы, я ей не пара и никогда не смогу быть с ней. На этом мы расстались. Пока однажды случайно не встретились, когда вы вызвали такси, и я оказался за рулем той злосчастной машины. Пожалуй, с этого все и завертелось по-прежнему кругу. Узнав меня, она попросила тебя выйти. И едва ты захлопнул дверцу машины, как она как безумная схватила меня за руки и зашептала, что эта встреча неслучайна, что ничего случайного не бывает, это определенно знак, что мы снова должны быть вместе. Она умоляла меня дать ей еще один шанс и снова встретиться. Я не знал, что делать. Я пытался образумить ее, что там у машины стоит и ждет ее муж. Но, по-моему, ей было все равно. Ей было абсолютно плевать наверно на всех людей, кроме меня. Она никогда даже не брала в расчет их чувства. Для нее имела значение только она сама и ее желания. Она перегнулась через кресло и поцеловала меня. 'Мы встретимся вновь'. Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Я пожал плечами. 'Я тебе позвоню'.