Иная. Песня Хаоса
Шрифт:
После этого скоморохи оббежали площадь, заставляя толпу расступиться и встать широким кругом. Народ благоразумно пятился. К тому же его разгоняла появившаяся дружина:
— Дорогу князю!
Зычные голоса повисли в воздухе, кудесники не начинали представление без высокого гостя.
— Смотри-смотри, Котя, а это наш князь! Тоже приехал поглядеть на чудовище! Ах, как он все-таки пригож! — раздался где-то над ухом умиленный голос Жели.
— А что же он на княжий двор не пригласил скоморохов? — удивилась Котя, но мысли ее всецело занимали Вен Аур и пойманный
— Говорят, не захотели, чтобы создание Хаоса оскверняло собой землю на дворе. Да и кудесников с Отрезанного Простора не жалуют у нас. Запретное все это, но как интересно-то! И огненный он. А если подожжет хоромы!
— Да чтоб спалил здесь все да поскорее, — рыкнул сквозь зубы Вен Аур, стиснув до боли плечо Коти.
На какое-то время все взгляды приковали всадники, но их Котя уже не увидела. Ее с Вен Ауром оттеснили назад. Желя потерялась из виду, восклицая приветствия их правителю. Поработав в прядильне на дворе у хором, Котя так и не поняла точно, кто такой князь и как к нему следует относиться. Да и теперь она беспокоилась больше о Вен Ауре и его давнем друге. Поэтому она рассматривала между множества голов клетку да кудесников подле нее. И когда рев толпы стих в напряженной тишине раздался приказ одного из них:
— Пламя, тварь! Пламя!
Он подошел к клетке и распустил на клюве Огневика намордник. Другой в это время тыкал несчастного пленника острой пикой в бок под сердце, грозя поразить одним точным ударом в случае неповиновения.
«Да какой же он страшный… Из такого клюва не много и пламени получится», — с сожалением думала Котя, но ошиблась. Ее ослепила яркая вспышка. Огонь взвился множеством языков, ударив далеко вперед. Пламя вцепилось в доски мостовой, отчего те принялись тлеть. Огневник дернулся еще раз, и вновь из его небольшого клюва вырвался огонь, вокруг которого заплясал целый сноп искр. Пламя не просто устремлялось вперед: оно рассыпалось затейливыми фигурами, то раскрываясь цветком, то сплетаясь в змей или птиц. Тем временем отсыревшая древесина мостовой все-таки загорелась.
— Тушите! Тушите, проклятые! — завопили воины из дружины. Скоморохи раньше них залили водой начинавшийся пожар. Похоже, они не первый раз поражали своим опасным представлением. Здесь же его видели впервые. Кудесники довольно стояли возле клетки с видом более важным, чем пораженный князь на коне. Его-то создание Хаоса изумило не меньше, чем обычного ремесленника или крестьянина.
— Прекратить, тварь! — кратко, но жестко приказал кудесник, а второй для верности ткнул под ребра пикой. В тот миг Вен Аур издал сдавленный стон, будто это ему нанесли рану.
Огневик встрепенулся, забил крыльями, заполняя собой всю тесную клетку. Но его стегнули хлыстом да еще показалось, что с рук неволящего создание кудесница сорвалась зеленая молния. Тогда-то несчастный притих, позволяя обратно нацепить на себя намордник. Почуяв, что создание Хаоса более не опасно, толпа взорвалась безумным гиканьем восторга. Котя и Вен Аур лишь молча сжимали кулаки, кипя от гнева.
— Да я бы… я бы убил каждого из них, — рычал сквозь зубы Вен Аур. Коте показалось,
«Так и тебя в клетку сейчас посадят!» — ужаснулась Котя и дернула его за рукав.
— Они ничего не понимают! Они просто ничего не понимают! Злые — это кудесники, — твердила она, не веря себе. Ревущая толпа вокруг радовалась мучениям пойманного создания в клетке, считала его лишь зверем. Но как же Коте удалось обратить Вен Аура в человека? В такого же, как она, как все эти люди вокруг. Нет, не такого же. Хорошего! Более честного и чистого.
— Пойдем, пойдем! — уговаривала Котя, чувствуя, как по телу Вен Аура проходит непривычная дрожь, смешанная с омерзением. Теперь он терялся в толпе, натыкался на людей, наступал на ноги, никого и ничего не видя перед собой.
— Нельзя его здесь бросать!
— А мы и не бросим. Вен! Мы не бросим! Дождемся темноты!
Они кое-как добрались до прежнего плетня, но уже без радости устроились подле него на лавочке. Вен какое-то время лишь сдавленно стонал и тряс головой. Котя кое-как утешала его, но выходило плохо.
— Почему? — наконец проговорил он. — Почему вы так жестоки?
— Но ты говорил, что в Хаосе…
— В Хаосе мы боремся за выживание. А вы сажаете в клетки! И глумитесь! И радуетесь чужой боли!
Глаза его вновь загорелись животной яростью, будто он пожалел, что превратился ради нее в человека.
«А если я неволю его? Если ему вовсе чужд этот облик, как Вхаро? Если все неправильно?» — испугалась Котя.
— Вен, они просто не знают, что вы разные бываете, что не все чудовища!
«Лучше бы они изловили Вхаро, мы бы и с места не двинулись. Ворону собачья смерть», — зло посетовала она.
— Не знаю… Ну, «конечно»! — зло рассмеялся Вен Аур, приходя в себя: — А себе подобных они сажают в клетки тоже по незнанию? Скажешь, такого не бывает?
— Бывает, — сдавленно признала Котя. Она слышала о невольничьих рынках. За Круглым Морем и людей выставляли на продажу. Об этом, кажется, рассказывал еще отец, совсем не стыдясь работорговли в своей стране.
Вен Аур откинулся назад, облизывая спекшиеся губы. Какое-то время он сидел неподвижно, но потом встрепенулся. Брови его сдвинулись, лицо обрело решительную жесткость воина. Больше за него не приходилось переживать, потому что первое потрясение миновало.
— Мы освободим Огневника с наступлением темноты, — собранно проговорил Вен Аур.
— Да, — кивнула Котя. — Что мне надо делать?
— Ты же умела охотиться. Посмотришь за сторожами, пока я займусь клеткой.
— Там какая-то магия, — предупредила она. Зеленые всполохи немало напугали ее. Если уж они сдерживание создание Хаоса, значит, запросто могли навредить и возлюбленному. Котя удивилась: когда она мысленно начала называть Вен Аура именно так? Все это время величала его спутником или оборотнем, другом, союзником. Но теперь призналась себе. Впрочем, единственный день вместе, праздник без тяжелой работы, для них заканчивался не объятиями и ласковыми словами, а планом побега.