Индейцы Дикого Запада в бою. Хороший день, чтобы умереть!
Шрифт:
В крупных сражениях у пауни руководство брал на себя вождь общины или селения. Вскочив на лошадь, он выбирал в стороне удобную позицию, откуда мог наблюдать и управлять действиями. Разведчики сообщали ему о местонахождении врагов или откуда они идут. Сведения передавались группам воинов, собравшимся в соответствии с принадлежностью к тому или иному воинскому обществу. Вождь также следил за фланговыми перемещениями врагов и в случае опасности предупреждал сражающихся воинов. Каждой из групп мог командовать какой-либо из великих воинов, хотя в зависимости от обстоятельств всякий боец мог принимать решения и действовать самостоятельно. Среди сообщений белых современников встречаются упоминания о подобной практике руководства битвой и среди других племен, но все же обычно централизованного управления не было. И хотя вожди и лидеры выкрикивали свои рекомендации, они не были приказами в строгом смысле этого слова, и, выполнять их или нет, каждый боец решал для себя сам.
В каждом отряде всегда существовало два типа воинов, чьи обязательства и действия различались. Обычными воинами считались все мужчины, способные держать в руках оружие. Если ситуация становилась крайне опасной или отряд отступал, они могли бежать, не опасаясь навлечь на себя позор. Их действия подвергались насмешкам соплеменников только
По утверждению Декоста Смита, во время пеших атак индейцы часто бежали на врага, высоко прыгая из стороны в сторону, чтобы в них тяжелее было попасть. Эдвин Дениг также сообщал, что в бою каждый воин пытался укрыться за каким-либо деревом, кустом или валуном, но, если таковых не было, он постоянно прыгал из стороны в сторону, ни секунды не оставаясь на месте. Один пауни так описал поведение своих воинов во время нападения большого отряда сиу в 1873 г. Враги атаковали, а «наши воины перекатывались, вскакивали, падали на землю, зигзагообразно перебегали с места на место, все время стреляя (во врагов. — Авт.). Когда пыль рассеялась, наши воины все еще стояли на своих позициях». Подбираясь к занявшим хорошую позицию врагам, воин старался укрываться от вражеских пуль. Коминакус, предводитель кри, во время боя с черноногими даже использовал для этого тело погибшего вождя союзных ассинибойнов. Он прикрывался им как щитом, пока пули вонзались в мертвеца, не причиняя вреда ему самому. Чтобы подкрасться незаметно, воины укрывались в густой траве, за валунами и деревьями либо пробирались по оврагам и расщелинам. Если спрятаться было негде, а трава была невысокой, воины шайенов, ассинибойнов и других племен закрепляли на голове пучки травы.
Сидящий Бык, вождь хункпапа-сиу
Когда сталкивались две крупные силы, индейцы вытягивались в боевой порядок — растянутую цепь воинов, состоящую из различных групп, каждая из которых собиралась около своего предводителя. Тем не менее эти группы образовывали единый фронт. Они могли атаковать все вместе или по отдельности. Интересно отметить, что индейскую атаку обычно вел тот, чья лошадь была самой быстрой и у кого при этом хватало храбрости и безрассудства первым оказаться перед врагами. Обе стороны распевали военные песни и осыпали друг друга ругательствами. Лобовые атаки использовались индейцами Великих Равнин крайне редко. Они скорее уходили от боя с противником, даже если значительно превосходили его по численности, но могли при этом потерять много своих воинов. Лишь в редких случаях, когда безумная ярость обуревала их, они решались на лобовую атаку. В этом случае индейцы всей массой кидались на врага, но, если огонь противника был яростным, они отступали, чтобы перегруппироваться и атаковать вновь. Последующие атаки уже, как правило, были менее безрассудными. Иногда линия атакующих всадников растягивалась на достаточно большое расстояние. Священник Менгарини, весной 1846 г. ставший свидетелем крупного сражения между черноногими и плоскоголовыми, писал: «Стрельба уже началась с обеих сторон, и вся равнина была покрыта всадниками, старающимися убить кого-нибудь из врагов. Индейская битва состоит из бесчисленного числа одиночных схваток. У них не существует званий, батальонов или объединенных действий. „Каждый за себя!“ — вот их основной принцип, и победа зависит от персональной храбрости и искусства верховой езды». В схватке конного воина с пешим первый зачастую пытался сбить врага с ног, направив на него своего скакуна, и затоптать копытами до смерти. Два вождя гровантров — Большая Дорога и Волчья Шкура Вокруг Его Шеи — были известны тем, что убивали своих врагов именно таким способом. Подобный поступок причислялся к подвигам. Следовавшие за всадником воины считали на сбитом враге «ку». В схватке двух конных, сбив врага с лошади дубинкой или копьем, индейцы часто спрыгивали с коня, чтобы прикончить врага или вступить с ним в рукопашную схватку. Для рукопашной с пешим противником часто спешивались кроу, сиу и шайены. На вопрос, почему индейцы так много внимания уделяли рукопашным схваткам, в достатке имея оружие, способное убить врага на расстоянии, один из черноногих ответил: «Мужчина добивается славы храброго воина, убивая врага в рукопашной, когда каждый может увидеть его действия».
Бывшие враги пауни и сиу на шоу Баффало Билла Коди
Если сходились два больших, но равных по силе лагеря или отряда и обе стороны имели время подготовиться, сражения, как правило, не были кровопролитными. Если же нападение было неожиданным или противник значительно превосходил по численности или в вооружении, бой превращался в резню. Однако если слабейшая сторона оказывала отчаянное сопротивление или у нападавших погибали известные воины, то противники расходились и более друг друга не тревожили, оплакивая павших соплеменников. При равных условиях кто-нибудь из воинов обычно скакал на коне взад-вперед вдоль линии противника, вызывая на себя огонь и показывая свою доблесть. Он решал сразу две задачи. Во-первых, сокращал запас боеприпасов противника. Во-вторых, ружья от долгой стрельбы перегревались, выстрелы становились менее меткими, оружие порой заклинивало. Если такого воина убивали, о нем слагали песни и долго вспоминали его смелое деяние. Если под воином, в одиночку поскакавшим к вражеской линии, подстреливали лошадь, он старался бегством вернуться к своим, не пытаясь далее продолжать атаку. Так было заведено у всех племен, и автору не удалось найти ни одного свидетельства, когда бы воин поступил иначе. Бегство от врага в этой ситуации не считалось позорным. Единственное, что он обязательно должен был сделать, это снять с убитой лошади уздечку. Важна была не уздечка — важно было показать свою храбрость и хладнокровие. Известны случаи, когда воины снимали уздечку и медленным шагом, не пригибаясь, под градом вражеских пуль спокойно уходили в сторону своих рядов. Этот поступок был очень смелым, но нередко приводил к гибели храбреца.
Нападение на караван. Худ. Ч. Расселл
У команчей и многих других равнинников основной тактикой был внезапный яростный натиск, сопровождаемый леденящим кровь сверхъестественным боевым кличем. Они избегали открытого боя, когда им противостояли равные или превосходящие силы противника, предпочитая внезапно атаковать небольшие отряды. Если враг не был захвачен врасплох и не бежал, а, напротив, твердо стоял на месте, клиновидная масса команчей быстро изменяла свой боевой порядок. Как и все индейцы Равнин, они кружили вокруг врага, охватывая его кольцом в один или более рядов воинов. Кольцо сжималось все туже и туже. Воин, достигший ближайшей к неприятелю точки, соскальзывал с седла и, укрывшись за конской шеей, посылал во врага свои стрелы. Если коня убивали, воин почти всегда падал на землю на ноги и продолжал стрелять, прикрываясь щитом. Такая тактика не только мешала врагам целиться, но и давала команчам возможность перезаряжать ружья вне круга — в безопасности от вражеского огня. Они могли вынудить противников преждевременно разрядить свои ружья, и в этот момент стремительно атаковали их. В этом случае лук ничуть не уступал мушкету. Мушкет бил дальше, но медленнее перезаряжался, особенно на скаку. Лишь револьверы позволили белым обрести превосходство в боях подобного рода. Участник карательной экспедиции против команчей так описывал атаку квахади-команчей на части 4-го кавалерийского полка, произошедшую 10 октября 1871 г. у устья каньона Бланко: «Их тактику под огнем трудно описать… Их стремительный натиск в V-образном строю, последующее развертывание веером перед фронтом, когда оба их крыла сливались в единую волнистую линию кружащихся, как в водовороте, всадников, все быстрее несущихся по кругу направо и налево и столь же мгновенно собирающихся в единую массу, не сбиваясь при этом в беспорядочное стадо; их непостижимые маневры, когда они вновь рассыпались, время от времени выстраиваясь веером или же распадаясь на два крыла, — все более и более вводило в замешательство наших ветеранов Гражданской войны, которые никогда не сталкивались с подобными тактическими маневрами и со столь гибкой и подвижной линией стрелков. Команды были едва слышны, и, чтобы перекрыть визг, приходилось орать во всю глотку».
Схватка индейцев с кавалеристами. Худ. Ч. Шрейвогель
Если нападение производилось на пересеченной местности, среди деревьев, скал и расщелин, тактика бывала иной. Часто лошадей оставляли в безопасном месте и добирались до врага по двое на одном коне. Когда скачка по кругу достигала критической точки, лучшие воины соскальзывали с коней, стараясь остаться незамеченными врагом, чье внимание было отвлечено. Всадники продолжали отвлекать врагов, а спешившиеся воины скрытно подбирались к их позициям, готовясь нанести смертельный удар. Лейтенант Джордж Петтис так описал конную атаку кайовов: «Многие враги действовали как передовые пешие бойцы, спешившись и укрываясь в высокой траве, задавая нам жару своей меткой стрельбой, тогда как основная их часть — конных, разодетых в военные одежды краснокожих, постоянно атаковала вдоль нашей линии, мчась в двухстах ярдах справа налево и наоборот, вопя, как демоны, и стреляя в нас из-под шей своих скакунов».
По-иному индейцы действовали в долинах рек, поросших кустарниками и чахлыми деревцами, где низкие, но крутые берега извилистого потока давали укрытие. В таких местах невозможно было обнаружить краснокожего до тех пор, пока не звенела спускаемая тетива или не раздавался свист стрелы. Они также зачастую шли на всевозможные хитрости, чтобы нанести противнику урон, не подставляя себя под пули. Петтис сообщал: «Индейцы (кайовы и команчи. — Авт.) подожгли высокую сухую траву, вынудив нас отойти к подножию холмов. Скача позади стены огня, распространявшегося в нашу сторону, они периодически, скрытые дымом, оказывались всего в нескольких ярдах от нашей колонны, обстреливали нас из ружей, после чего благополучно мчались прочь, оказываясь на безопасном расстоянии прежде, чем солдаты могли их обнаружить».
Жестокая битва. Худ. Ч. Расселл
Если один из воинов в бою попадал в опасное положение (был ранен, сбит с коня или окружен врагами), соплеменники старались выручить его, рискуя собственной жизнью. Шайен Пятнистый Хвост так наставлял своего сына перед боем: «Проявляй сострадание ко всем. Если увидишь, что кто-то попал в положение, из которого не может спастись, помоги, если сможешь. Если сам попадешь в такую ситуацию, оставайся хладнокровным, пытайся стрелять и защитить себя. Только так человек становится великим. Если ты должен погибнуть, враги скажут, что сражались с очень смелым человеком и что им было тяжело убить тебя».
Как правило, данная ситуация возникала, когда под воином убивали лошадь и он оказывался в гуще врагов. Известно много случаев, когда кто-нибудь бросался вперед, пытаясь вывезти с поля боя находившегося на грани гибели товарища. Осенью 1876 г. отряд солдат и индейских скаутов атаковал поселение враждебных племен в каньоне гор Бигхорн. Лошадь скаута по имени Три Медведя понесла и, будучи очень быстрой, вырвалась вперед. Несчастный краснокожий очутился в самом центре селения, где со всех сторон свистели пули. Враги отчаянно сопротивлялись, пытаясь защитить свои семьи, и Трех Медведей вскоре ожидала верная смерть, если бы не скаут по имени Перо на Голове. Увидев, в какое незавидное положение попал его друг, он помчался за ним, отчаянно настегивая своего скакуна и свешиваясь то с одного, то с другого его бока. Вскоре Перо на Голове оказался в центре селения, посадил друга за собой на спину коня и ускакал прочь под градом вражеских пуль и стрел. Самое любопытное, что Перо на Голове никогда не хвалился этим поступком, считая, что не совершил ничего особенного. Но Три Медведя был настолько восхищен его действиями, что не упускал возможности отблагодарить и рассказать другим о его храбрости.