Индейцы Дикого Запада в бою. Хороший день, чтобы умереть!
Шрифт:
В отличие от восточных племен, индейцы Равнин крайне редко нападали на поселения или форты белых людей. Даже если внутри находилось всего несколько десятков человек и, по понятиям европейцев, поселение было плохо укреплено, краснокожие прекрасно осознавали потери, которые могли понести в результате лобовой атаки, и избегали этого. В лучшем случае они пытались выманить часть людей из укрепления и заманить их в ловушку или проникнуть внутрь под мирным предлогом, а лишь затем атаковать.
Однако иногда они все же решались на подобный шаг. Наиболее часто на поселения нападали племена Южных равнин, особенно команчи и кайовы. Но их целью в основном были мексиканские поселения, обитатели которых практически не имели оружия, и порой им приходилось отбиваться камнями. Джеймс Томас посетил Пекос в начале XIX в.: «На крышах, которые, как и повсюду в Мексике, плоские, сложены груды камней, чтобы отбиваться от (индейских. — Авт.) врагов». Такое положение сложилось в результате политики мексиканских властей, опасавшихся вспыхивавших то там, то здесь
Очень интересный метод использовали команчи во время нападения на далекий мексиканский город, произошедшего приблизительно в 1826 г. Рейд был хорошо спланирован, и отрядом из сотни воинов руководил предводитель с великолепной репутацией. Каждый воин вел на поводу дополнительного скакуна. Целью набега было захватить город, который еще никогда не подвергался нападениям воинов Севера. Он был хорошо защищен с севера, востока и запада непроходимыми землями. Кроме того, на протяжении 50 миль с каждой из этих сторон не было воды. Лишь на юге находилась прекрасная долина. В городе жило около ста семей, богатых лошадьми и скотом. Но он был слишком силен для прямой атаки, и вождь составил хитроумный план. Во время сиесты группа его воинов атаковала табун и погнала его на запад, в сторону безводной пустыни. Сперва планировалось заманить преследователей в засаду, но они оказались слишком сильными, поэтому было решено увести их от города как можно дальше. Когда погоня удалилась, в город ворвались оставшиеся воины. Основная часть мужчин ускакала за конокрадами, и команчи собирались быстро перебить стариков и подростков, а женщин и детей увести в плен. Но женщины так боялись попасть в руки краснокожих, что начали драться всем, что попадалось под руку, — ножами, топорами и т. п. Индейцы рассказывали, что некоторые женщины хватали за ноги своих детей и крутили их над головой, словно это были деревянные дубины, не давая воинам приблизиться к себе. Команчи убили всех, кроме одного младенца, который был принят в племя и со временем стал знаменитым воином. После этого разъяренные воины подожгли город, несмотря на приказы своего вождя, убеждавшего их, что дым будет виден на много миль вокруг. Они погрузили добычу на сотню дополнительных лошадей и благополучно вернулись домой.
Индейцы практически никогда не осаждали укрепления — это не согласовалось с их тактикой ведения войны. Вокруг укрепления могли остаться несколько групп молодых воинов, искавших случая проявить себя или захватить добычу, но основной отряд обычно уходил в тот же день. Известен случай, когда кроу в течение нескольких дней держали в осаде хорошо укрепленный торговый пост, но это скорее исключение.
Прорыв сквозь поставленные в круг фургоны. Худ. Ч. Расселл
Когда крупные силы индейцев сталкивались с армейскими формированиями, как и в битвах со своими краснокожими противниками, они выстраивались в линию. Воины могли атаковать все вместе или по отдельности. Лобовых атак кавалерии индейцы никогда не встречали, и та часть воинов, которая находилась на пути кавалеристов, рассыпалась и «отступала», а бойцы, находившиеся с флангов, нападали на атакующих с обеих сторон и заходили с тыла. Рассыпавшиеся воины скакали по кругу, присоединяясь к нападавшим с флангов. Если кавалеристы увлекались преследованием врагов и рассеивались по полю боя, их поражение было делом времени.
Тактика ведения боя армии США против индейцев была основана на методах, свойственных европейским армиям, и практически не приносила желаемых результатов на Равнинах. Приблизительно с 1860-х гг. армейские чины начали перенимать тактику своих краснокожих врагов. Рэндолф Мэрси в 1850-х отмечал: «Военная система, которой обучалась и которая практиковалась нашей армией до войны с Мексикой, была, без сомнения, эффективной и хорошо адаптированной для искусства войны среди цивилизованных народов. Эта система предназначалась для армейских операций в населенных районах с достаточным уровнем ресурсов и против врага, который был осязаем и использовал такую же систему ведения войны… Их тактики делают старую систему полностью бесполезной. Действовать против врага, который сегодня здесь, а завтра там, который сегодня увел табун мулов в верховьях реки Арканзас, а в следующий раз проявился в самом сердце населенных районов Мексики… который повсюду, не будучи при этом в каком-то конкретном месте, который собирается в момент сражения и исчезает, когда удача отворачивается от него, который оставляет своих женщин и детей далеко от театра военных действий и не имеет ни городов, ни складов, требующих защиты… не обременен обозами из фургонов или вьючных лошадей, который вступает в дело, только если это отвечает его целям, и никогда не делает этого, не имея преимущества в численности или позиции. С таким врагом учение о военной стратегии цивилизованных народов теряет свой основной смысл и редко находит применение на практике».
Скауты
Офицеры форта Райли, который Чарльз Бойнтон посетил в 1854 г., рассказали, что солдаты, несмотря на то что вооружены револьверами, в ближнем бою уступают конным индейцам, вооруженным луками и стрелами. Очень мало кто из драгун является хорошим наездником, а их лошади плохо тренированы или, «по крайней мере, не приспособлены к индейским методам войны». Тогда как воины Равнин, «одни из лучших конников в мире, и их лошади тренированы таким образом, что складывается впечатление, будто они готовы выполнять даже мысленные желания всадника. Они управляют ими без уздечки… оставляя обе руки свободными для применения оружия». Имея такую лошадь, индеец, вооруженный луком со стрелами или копьем, сближается с драгуном на расстояние эффективного выстрела из лука, что соответствует «приблизительно 30 шагам, и быстро скачет вокруг драгуна кругами, пугая его лошадь своими воплями, что делает невозможным попасть в него из револьвера. В то же время он выпускает стрелы в человека и лошадь с такой скоростью, на которую не способен даже револьвер». При этом индеец свешивается сбоку своего скакуна, стреляя из-под его шеи, и противнику видно лишь одну его руку и ногу. Драгун же, «не способный управлять своей лошадью, напуганной воплями краснокожего и взбешенной полученными ранами, очень часто бывает бесславно убит своим энергичным и практически невидимым им врагом». Бойнтон сравнивал искусство боя индейских воинов с искусством русских казаков. По словам офицеров, артиллерия, за редким исключением, совершенно бесполезна против краснокожих бойцов, потому что они не атакуют плотной группой и при желании легко уходят за пределы досягаемости снарядов.
В этой связи интересно отметить и отношение индейцев к воинским качествам американских солдат. С одной стороны, дисциплина, лучшее вооружение и большая численность войск, безусловно, давали солдатам несомненные преимущества. С другой — ряд фактов все же свидетельствует о том, что своих индейских противников краснокожие воспринимали с большей опаской. Примечателен факт, что пауни, служившие разведчиками в американской армии, при встрече с группой враждебных индейцев часто надевали солдатские мундиры и шляпы и передвигались колонной, чтобы издали походить на белых кавалеристов. Противники хладнокровно ожидали их приближения, чтобы дать бой, но, когда хорошо вооруженные пауни подъезжали ближе и скидывали мундиры, сиу и шайены всегда обращались в бегство, не желая сражаться с ними. Подобные ситуации могут свидетельствовать лишь о том, что воины не считали равнозначными силы одинакового количества белых солдат и индейцев. Кроме того, большинство побед американской армии над «краснокожими дикарями», где потери последних были действительно серьезными, приходятся на неожиданные нападения на спящие индейские лагеря. В этих случаях гибли в основном женщины, дети и старики.
Перестрелка с большого расстояния была скучным занятием для людей, чьей основной целью в бою было ударить врага рукой или другим предметом, чтобы посчитать на нем «ку». Позднее старики говорили: «Война белых людей — это всего лишь стрельба». После Первой мировой войны некоторые ветераны сиу искали возможности вступления в старые племенные воинские институты, но старики воспротивились, заявляя, что убийства людей из ружей недостаточно для того, чтобы называться настоящим воином, — такая война просто «пустая стрельба». Безусловно, стрельба необходима, но не более. Она не могла ничего добавить к списку воинских заслуг краснокожего бойца. Кроме случаев, когда воину приходилось защищать свой лагерь, он был индифферентен к количеству убитых врагов. Стэнли Вестал отмечал, что, обсуждая разные битвы со старыми воинами сиу, ему часто приходилось слышать от них, что «в тот день ничего не произошло», и это означало, что говоривший в тот день так и не смог посчитать «ку».
Глава 16
Использование в бою различных видов оружия
Лук был основным стрелковым оружием индейцев, и, хотя некоторые воины со временем становились очень хорошими стрелками из ружей, они редко достигали в обращении с ружьем такого же мастерства, как с луком. Ричард Додж вспоминал: «Когда я впервые встретил индейцев, мало у кого из них было огнестрельное оружие, а имевшиеся ружья были самого низкого качества. Универсальным оружием был лук. Даже те, кто имел ружья, носил их, по моему мнению, скорее из-за производимого ими шума (что мы назвали бы психологическим эффектом) или потому, что оно было ценной вещицей… В моем первом бою с индейцами я был весьма удивлен, увидев, как убегающие краснокожие неизменно прихватывали с собой свои луки и стрелы, но бросали ружья. Мой проводник объяснил, что индейцам мало пользы от ружей в ближнем бою. Воин мог выпустить полный колчан стрел за время, которое уходило на то, чтобы зарядить ружье и выстрелить один раз».
Лук был мощным и опасным оружием в руках краснокожего. Современники говорили, что белый человек с трудом мог натянуть тетиву сильного индейского лука на 10 сантиметров, тогда как индеец легко натягивал его до наконечника стрелы. При этом сила луков даже внутри одного племени порой значительно разнилась. Индейцы говорили, что бывали луки, натянуть которые было под силу не каждому краснокожему. По словам сиу, хороший лук посылал стрелу в бизона так, что наконечник скрывался в теле животного, отличный лук вгонял стрелу по оперение, а великолепный лук пробивал бизона навылет. Археологические раскопки на полях сражений между краснокожими воинами и американскими солдатами подтверждают, что стрелы легко пробивали черепа.