Индиана Джонс и искатели потерянного ковчега
Шрифт:
— Может быть. Сколько?
— 3 тысячи долларов.
— Маловато.
— Хорошо, я могу заплатить 5, и получишь еще, когда вернешься в Штаты.
— Это что-то важное?
— Возможно.
— Тебе можно верить?
Инди кивнул.
— Ты меня однажды уже кормил обещаниями, помнишь? Когда мы виделись в последний раз, ты обещал вернуться.
— Вот и вернулся.
— Ну и подонок же ты!
Она молча обошла стойку и встала рядом с ним.
— Давай мне 5 штук и придешь завтра.
— Почему завтра?
— Потому что я так хочу. Потому что с тобой надо держать ухо востро, это я уже поняла.
Он
— Хорошо, я верю тебе.
— Ну и дурак.
— Да, он вздохнул. — Это точно.
Он направился к выходу, размышляя, где проведет ночь. В сугробе, скорее всего.
— Можно тебя кое о чем попросить, — донесся до него ее голос.
Он обернулся.
— Поцелуй меня.
— Что?
— Поцелуй меня. Хочу вспомнить прошлое.
— А если я не хочу его вспоминать?
— Тогда завтра можешь не приходить.
Он засмеялся и, наклонившись, прикоснулся к ее рту. Ответный поцелуй поразил его: она жадно впилась в него губами, ее язык с силой прорвался сквозь его зубы и коснулся неба, руки судорожно ласкали волосы. Неумелые детские поцелуи остались лишь воспоминанием, теперь перед ним была страстная, опытная женщина.
Она оторвалась от его губ, улыбнулась и, потянувшись за стаканом, устало произнесла:
— А теперь, пошел ко всем чертям.
Поняв, что спорить бессмысленно, Инди направился к выходу и захлопнул за собой дверь. Какое-то время Марион продолжала сидеть, не шевелясь, затем принялась разматывать шарф, завязанный вокруг шеи. Блеснула цепочка. Девушка потянула за нее, и на конце показался медальон в виде солнца с хрусталиком посередине. Она задумчиво потерла его большим пальцем.
Дрожа от холода, Инди подошел к машине и залез внутрь. Что ему теперь делать? Кататься по этому захолустью до утра? Вряд ли он сможет найти в Патане приличную гостиницу, перспектива провести ночь в своем драндулете его тоже не привлекала — к утру он превратиться в сосульку. Может, подождать немного, Марион смягчится, и он вернется в пивную. Должна же в ней быть хоть капля гостеприимства. Он подышал на пальцы, чтобы хоть немного их согреть, — руль был такой холодный. Что страшно было к нему прикоснуться, — и он завел мотор. Затем медленно отъехал от входа, не заметив, как на другой стороне улицы проскользнула тень мужчины в плаще, того самого, который не сводил с него глаз в самолете. Инди не знал, что этот человек, по имени Тохт, был специально откомандирован в Патан Обществом древностей третьего рейха.
Тохт пересек улицу. За ним следовали помощники — немец с повязкой на глазу, непалец в меховой куртке и монгол с автоматом, готовый в любой момент пустить оружие в ход.
Они остановились у дверей в пивную, подождали, пока автомобиль Инди, мигнув красными огоньками, не отъедет, и вошли внутрь.
Марион в задумчивости стояла перед камином, сжимая в руке кочергу. Она потыкала в затухающие угли и неожиданно, не сдержавшись, разрыдалась. Черт побери этого Джонса. 10 лет собаке под хвост, целых 10 лет, и вот он опять заявился со своими обещаниями и посулами. Перед ее глазами вновь встало прошлое, как будто она полистала страницы прочитанной книги. Ей тогда было 15, и она уверила себя, что без ума от этого красавца археолога. А ведь отец предупреждал: Он принесет тебе одни несчастья, лучше забудь его поскорее. Первое сбылось полностью, но вот отцовского пожелания она не смогла исполнить. Неужели все
Наконец, она утерла слезы, решив, что плакать из-за этого подонка просто глупо. Черт с ним, главное, чтобы деньги дал.
Марион подошла к бару, сняла с шеи цепочку с медальоном и положила на стойку. Затем собрала деньги, которые оставил Инди, и запрятала в деревянный ящичек. Она все еще разглядывала медальон, когда вдруг до ее слуха донеслась какая-то возня у входа. Она резко обернулась: в пивную вошли четверо, и девушка сразу почувствовала, что ей грозит опасность и что виной всему — все тот же Индиана Джонс. Во что он меня опять втянул? — удивилась она.
— Извините, мы уже закрыли.
Мужчина в плаще, лицо которого напоминало лезвие бритвы, улыбнулся.
— Мы пришли не за тем, чтобы выпить.
Он говорил с сильным немецким акцентом. Вошедшие вместе с ним непалец и монгол с автоматом разбрелись по помещению, заглядывая во все углы. Она вспомнила о медальоне, который оставила на стойке; немец с повязкой на глазу прошел совсем близко от него.
— Что вам надо? — спросила девушка.
— То же самое, что и вашему другу Индиане Джонсу, — ответил немец. — Уверен, что он сообщил вам.
— Нет, очень сожалею.
— Ах, так! Значит, он уже получил, что хотел?
— Я вас не понимаю.
Подтянув наверх плащ, мужчина уселся.
— Простите, что не представился. Тохт. Арнольд Тохт. Джонс просил у вас медальон, если не ошибаюсь?
— Может и просил… — ответила она, думая о пистолете, который был спрятан за чучелом ворона.
— Пожалуйста, оставьте свои глупые игры, — сказал Тохт.
— Ладно. Джонс вернется завтра. Приходите вместе с ним, и мы устроим аукцион, если вам действительно так необходима эта вещица.
Тохт покачал головой.
— Не пойдет. Медальон мне нужен сегодня, фройляйн.
Он поднялся, подошел к огню и, наклонившись, поднял кочергу.
Марион сделала вид, что зевает.
— Да нет его у меня. Приходите завтра, я устала.
— Устали? Мне очень жаль, однако… — Он сделал движение головой, и монгол, подкравшись к Марион сзади, заломил ей назад руки. Тохт в это время взял раскаленную кочергу и направился к девушке.
— Мне кажется, я вас поняла, — сказала она.
— Надеюсь, — Тохт вздохнул, как человек, уставший от насилия, но кочерги из рук не выпустил. Он подошел к Марион, девушка почувствовала жар раскаленного метала и отвернула лицо, пытаясь вырваться из крепких рук монгола.
— Подождите, я покажу вам, где медальон.
— Ты уже упустила свой шанс, дорогуша.
Садист старой закалки, решила она. Плевал он на медальон, ему бы тыкнуть кочергой мне в лицо. Она вновь попыталась вырваться, но тщетно. Жизнь и так все у тебя отняла, подумала девушка, пусть забирает и красоту. Она взглянула на кочергу, которая была уже в нескольких дюймах от ее лица и, отчаявшись выбраться, укусила монгола за руку. Но и это не помогло, тот лишь ударил ее, но рук не разжал.
Раскаленный металл был уже дюймах в 5 от нее, в 4, в 3-х…