Индиго
Шрифт:
Фостер рассмеялся и помахал ей на прощание.
«Не очень-то удачное возвращение домой», — с раздражением подумала она, наблюдая, как он скрывается за поворотом. Она бросила злобный взгляд на четвероногое животное, ответственное за это, но потом подумала, что если бы она была мулом, то, вероятно, тоже не захотела бы тащить повозку по такой жиже. К счастью, день был прекрасный; солнечные лучи приятно грели ее лицо, хотя было еще достаточно холодно, чтобы носить зимнюю шапочку и варежки.
Она была одета тепло. Модники, вероятно, не одобрили бы старые фланелевые панталоны, которые она всегда
Эстер достала из-под сиденья два стеганых одеяла. Одно из них она вручила благодарной Дженин, а другим обернула свои ноги и промокшие от грязи ботинки. В это время года обморожение по-прежнему представляло реальную опасность. Она надеялась, что Фостер быстро найдет помощь, потому что, несмотря на теплую одежду, чем дольше она сидела, тем холоднее ей становилось.
Примерно через полчаса Эстер услышала шум приближающегося экипажа на дороге позади нее. Она обернулась и увидела, как из-за поворота вынырнула большая черная карета, запряженная упряжкой мощных лошадей. Грязь, взметаемая копытами и колесами, разлеталась во все стороны. Когда карета подъехала ближе, она смогла разглядеть ее очертания и конструкцию более отчетливо. Эстер поняла, что видела эту карету раньше, и ее сердце бешено заколотилось. Узнавание поразило ее, как удар молнии. Карета, приближавшаяся к ней, была той самой каретой, на которой уехал Гален.
Кучер остановил карету. Эстер попыталась взять себя в руки, но внутренний голос вопил, что сейчас не время для этой встречи, не здесь, не таким образом. День и так был достаточно напряженным. Она утешала себя тем, что, возможно, ошибалась, и даже если карета действительно принадлежала Галену, не было никакой гарантии, что он окажется внутри.
Голова и лицо кучера были скрыты бурнусом, который он накинул на себя, чтобы защититься от брызг грязи. Он снял его, и стало видно смуглое красивое бородатое лицо Рэймонда Левека. Он приветствовал ее ослепительной улыбкой.
— Добрый день, мадемуазели. Мы слышали, что вы нуждаетесь в помощи.
Эстер покачнулась и подумала, может ли день стать еще хуже.
Прежде чем Эстер смогла придумать, что сказать Левеку, дверца кареты распахнулась и из нее вышел Фостер. За ним последовал Гален, медленно и плавно выбираясь из кареты. Эстер наблюдала, как он выпрямился во весь рост, и была почти ослеплена его красотой. Он совсем не походил на избитого одноглазого мужчину, которого она встретила в первый раз. Вместо этого она увидела лицо того Галена, который приглашал женщин принять с ним ванну, того Галена, который тратил огромные суммы денег, и того Галена, который оставлял бутоны роз в ее постели. Он был богато одет и выглядел так, словно привык к богатству с детства. Эстер сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, когда они с Фостером подошли к фургону, где сидели она и Дженин. Она рискнула бросить быстрый взгляд на кучера. Он улыбнулся ей, подмигнул, затем приложил палец к губам в старомодном жесте, означающем молчание. Его подсказка заставила ее вспомнить о своей клятве притвориться, что они с Галеном никогда не встречались.
Улыбающийся Фостер сказал:
— Дамы, нам повезло, этот джентльмен любезно предложил разделить с нами свою карету.
— Мы у вас в долгу, сэр, — тихо произнесла Эстер, вежливо склонив голову, чтобы на мгновение скрыться от властного взгляда ярких черных глаз Галена.
Дрожащая Дженин добавила:
— Верно. Фости, ты никогда не говорил, что в Мичигане так холодно.
Он ответил:
— Скоро потеплеет, обещаю.
Затем Фостер представил их друг другу.
— Это Гален Вашон. Вашон, моя жена Дженин и моя соседка Эстер Уайатт.
Гален на мгновение замер и встретился взглядом с Эстер, но она сохраняла бесстрастный вид.
Гален склонился сначала над рукой Дженин, затем взял руку Эстер, прикрытую варежкой, в свою. Его глаза обожгли ее, когда он поднес ее к губам.
— Очаровательная мадемуазель, для меня большая честь быть к вашим услугам.
Он почти сразу же отпустил ее руку, если не считать легкого пожатия ее пальцев на прощание. Она заставила себя снова обратить внимание на Фостера.
— Мистер Вашон будет жить в Уиттекере.
— Где именно в Уиттекере? — спросила Эстер. Ей было трудно не смотреть на новое лицо Галена. Синяки и отеки исчезли. Кожа у него была цвета сливочного масла. Усы над его губами придавали его необыкновенной красоте угрожающий вид. Во время своего пребывания у нее он не носил усов, но то, что она увидела их сегодня, в сочетании с его аристократической осанкой, казалось, еще больше взволновало ее.
Его звучный голос вернул ее к действительности, когда он ответил:
— Я купил «Безумие Лавджоя», как, кажется, оно когда-то называлось.
Эстер встретилась с его глубоким взглядом.
— Тогда вы, должно быть, наниматель мистера Рено и покупатель моей земли.
Улыбающийся Гален склонил голову в знак признательности.
— Итак, вы и есть та самая Эстер Уайатт. Спасибо, что откликнулись на мое предложение.
— Оно было очень великодушным.
Фостер прервал их, чтобы спросить:
— Эстер продала вам часть своей земли?
— Да, — сказала Эстер.
Лицо Фостера стало серьезным.
— Должно быть, ситуация была ужасной, раз ты решила продать землю, Эстер. Почему ты не написала мне?
— Я не хотела тебя беспокоить, и, кроме того, благодаря мистеру Вашону, кризис теперь преодолен.
Фостер внимательно посмотрел на Галена, словно в поисках ответа.
Гален медленно приподнял бровь, заметив немой вопрос на лице Фостера, прежде чем сказать:
— Мистер Квинт, ваша жена, кажется, замерзла, почему бы нам не перейти в тепло моей кареты?
Фостер внезапно пришел в себя.
— Извините. Вы совершенно правы. Дженин, любимая, ты готова?
Фостер предложил ей руку, чтобы спуститься с повозки. Она приняла его помощь, и он проводил ее к ожидавшей карете. Эстер раздраженно смотрела ему вслед. Не то чтобы ей действительно нужна была помощь, но вежливость требовала, чтобы он, по крайней мере, тоже протянул ей руку.