Индикатор истины
Шрифт:
– А разве реакция на биомагнитный вирус у Вас уже отсутствует?
– Мыслей я не читал никогда. Да и с Ягой я уже порядочно не виделся.
– Не разочаровывайте меня. Есть и просто человеческая логика. …Нам обоим пора обратно. Работа, которую от Вас ждут, начнется не сегодня и не завтра. Наслаждайтесь пока Францией – и инспектор как-то двусмысленно усмехнулся.
В одиночестве Никита остался, где-то, через час. Перед уходом, Жан-Мари неожиданно снизошел с небес и предложил Каморницыну посетить научно-испытательный центр, где под его началом несколько лабораторий, но Дени Даламбер по неясным причинам воспротивился
Хлопнули дверцы, и машины, что-то, тихо ворча, унесли прочь своих хозяев, оставив Никиту наедине с невеселыми мыслями. Помочь инспектору это, конечно же, – миссия, но не на голодный желудок; деньги-то кончаются, и что-то никого такое не беспокоит. Ехал учиться, но об этом тоже никто не вспоминает. Я всего должен добиться сам? Хороша задача! А обидеться и вернуться – не на что, да и куда – опять в грязную, пьяную хибару…
Два дня, потраченные на поиски где-нибудь подработать, ничего не дали – виза, выданная Никите, трудоустройства не предусматривала. После обращения к переводчику – единственной связующей ниточке, тот принес от Жана-Мари документ, заставил в нем расписаться и выдал месячное содержание, которого хватило бы лишь на несколько дней. Значит, опять за старое? За подножный корм? У нас-то с грибами проблемы не было, а как здесь?
Одевшись соответственно предстоящей загородной вылазке, Каморницын вышел из подъезда и тут же столкнулся с какой-то девушкой, двигавшейся боком и с поднятой вверх головой. Извиниться по-французски ему уже было по силам. Но девушке этого показалось мало – она, перегородив ему путь, быстро затараторила, глядя не на него, а в какую-то книгу. Никита, истинный француз, начал уже выкладывать другую известную ему фразу «извините, я по-французски не понимаю», но тут из уст девушки в его уши влилось совсем-совсем знакомое, а именно «Никита Каморницын»! Да, его фамилию на другом языке как надо и не произнесешь!
– Вы русская?!
Та опустила книгу, уставилась на него, а затем рассмеялась:
– Бывает же! Рассказать кому – смеху не оберешься! …Не знаете ли здесь такого… Каморницына?
– Это я.
Девушка резко изменилась в лице, но затем с робкой надеждой в голосе переспросила:
– Вы серьезно? Не шутите?
– Да нет… А что случилось?
Следующую минуту лицо девушки постепенно заливала злая гримаса. Когда же злость достигла апогея, она с силой швырнула книгу о стену и огромными, на сколько позволяли каблуки, шагами ринулась к автомобилю. Не дойдя до него, она также резко обернулась и, разметав руки, крикнула:
– Дени Даламбер знаешь где?!
Странно, зачем задавать вопросы, если ответ и не пытаешься услышать? Только Никита раскрыл рот, как получил в свой адрес, уничтожающий жест, – словно, то был удар на расстоянии, после чего психопатка впрыгнул в машину, сквозь стекла которой просматривались еще три мужские фигуры. Чуть-чуть поразмыслив, этот автомобиль, совсем в стиле своей пассажирки, с истерическим визгом сорвался с места и исчез из вида за горстку секунд …Никита поднял брошенную книгу – «Русско-Французский разговорник». Пригодится, от переводчика моего толку мало… Вообще-то, сейчас Франция ему стала нравиться больше.
Казалось бы, что проще? – Выбраться за город. А попробуй! Даже с разговорником в руках! Ответов-то
Да, это не Якутия… Каморницын, задрав голову, ходил вокруг тенистого исполина. Золотой медалист был просто уверен, что там, над ним, в плодах спрятались незрелые грецкие орехи, которые, по слухам, тоже можно есть. Вопрос – как до них добраться? Может, для таких целей где-нибудь здесь есть шест…
– Заставляешь ждать.
На голос сзади Никита испуганно обернулся! Яга!
– Ты меня чуть заикой не сделала… Как доехала?
– Да вот… – ее многоцветные глазницы то и дело меняли свою композицию, то тут, то там, вспыхивая светящимися точками. – Соображаешь ты, Никита, туго, хоть и отличником был. Сколько тебя ждать можно!
Таких активных процессов на ее лице он, кажется, еще не видел. Лучше – тактично смолчать. …И с чего это, у всех ко мне сверхвысокие запросы?
– Ты голоден? – Интенсивность огоньков в ее глазницах поубавилась.
– Почти. – Никита ответил с безразличием, понимая теперь, что его денежные проблемы были отрежиссированы. – А сама ты не могла ко мне прийти? Там, ты даже до вокзала провожала!
– Много ли ты знаешь…
– Если не говоришь – так и не знаю! А тайну твою я кому-нибудь выдал за столько лет?
– Велика тайна… Не срами свое человечество. Побудь в роще два часа, вдруг и, правда, грибы найдешь, а потом возвращайся на дорогу; оттуда тебя инспектор заберет. – И она заковыляла прочь.
Никита недовольно посмотрел ей вслед. Скучал по ней – и вот, такая сухость… Все оттого, что уверена она в себе: настроение оппонента, направленность его мыслей – видит; при ее весе, с ног Ягу не столкнешь, лучше и не пытаться! А вот физической силы у нее и в помине нет; тут она и, правда – как старая женщина. Когда-нибудь разозлит меня всерьез! …Но, нет, конечно. То, что она не раскрыла всех своих возможностей, это легко понять. Вопрос – каких…
Ну, да ладно. Два часа он «на ты» общался с французской природой – слов нет, неплохо; но и север мой, кое в чем преимущества все же имеет. Жаль только, что такое другим не втолкуешь, и уж, тем более, самим французам.
Жужжание пролетавших мимо машин каждый раз притягивало к себе Никитино внимание и неизменно напрасно; стоящий на обочине – был никому не нужен. Пунктуальность то ли Яги, то ли инспектора уже не выдерживала никакой критики. В итоге, автомобиль за ним так и не приехал: на обочину, неуклюже покачиваясь, вырулил огромный автобус.