Индустриализация
Шрифт:
Но прежде чем рассказать об их судьбах, скажу пару слов о том, что же представляла собой советская индустриализация в области металлургии.
Вернее, не два, а три слова – поскольку суть советской индустриализации в сфере металлургии действительно укладывалась в три слова: «Урал против Юга».
Что такое «Урал против Юга»?
Это была самая большая проблема, которую предстояло решить руководству СССР. Чтобы запустить индустриализацию, нужен был металл. Чтобы выплавить металл, надо было построить новые заводы. Чтобы построить новые
Оставался сущий пустяк – принять решение, куда ее вложить.
Большевики должны были сделать стратегический – да что там стратегический!
– судьбоносный выбор: будут они реализовывать проект «маятника» - или нет.
Стоп! Без рук.
Я все понял, рассказываю по порядку.
Урал против Юга
Как вы уже в курсе, в стране было два больших региона, которые плавили сталь. Это созданные еще при Петре уральские заводы (условный Урал) и построенные на рубеже веков иностранцами заводы Украины и юга России (условный Юг).
При этом Юг быстро развивался, а Урал медленно «доходил». Причина простая – Уралу необходимо было решить проблему топлива.
Для того, чтобы выплавить сталь или чугун, необходимы две равноценные вещи – железная руда и каменный уголь. Подчеркиваю - равноценные. Одно без другого не работает. Практически все мощные металлургические центры на Земле возникли там, где рудные и угольные месторождения находились неподалеку друг от друга. Например, Рурский бассейн, крупнейший индустриальный регион Европы – это уголь Рура и железо Лотарингии.
Российский Юг – это уголь Донбасса и железо Кривого Рога. А вот на Урале было железо великолепного качества, но не было угля. Это при Петре Алексеевиче еще можно было вырубать леса и плавить железо на древесном угле, а индустриальные объемы начала 20 века смотрят на труд углежогов с жалостью и презрением. Поэтому, как считали многие, несмотря на славное промышленное прошлое, Урал был обречен.
И жизнь, в общем-то подтверждала эти прогнозы – после революции, несмотря на вкладываемые большевиками деньги, уральское металлургическое производство восстанавливалось очень медленно и плохо, особенно в сравнении с быстро растущим Югом.
Как следствие - в конце 20-х годов XX века почти три четверти производимого металла в СССР приходилось на Южный промышленный район.
Но с конца 19 века, когда в Западной Сибири было открыто и более-менее разведано Кузнецкое угольное месторождение (более известное как «Кузбасс»), у Урала появился шанс. Вот если бы к железу Урала приставить угли Кузбасса…
Идея заманчивая, поэтому еще до революции было создано Акционерное общество Кузнецких каменноугольных копей («Копикуз»), объединившее немецкий, бельгийский и французский капитал. «Копикуз» привлек лучших специалистов во главе с известнейшим металлургом-доменщиком М.К. Курако для разработки проекта металлургического
Реализация уральско-кузбасского альянса – это масштаб государства, никак не меньше. Даже крупной корпорации не потянуть.
Наверное, поэтому следующий раз к этому проекту вернулись только после падения самодержавия. Весной и летом 1917 года по приглашению Временного правительства на Урале и в Западной Сибири работает специальная американская миссия. Вердикт американцев однозначен - комплексное использование железной руды Урала и углей Кузбасса невозможно из-за нерентабельности. После чего на проекте поставили жирный крест.
Главное проклятие проекта называлось «длинное транспортное плечо». От Урала до Кузбасса порядка двух тысяч километров, приличное европейское государство влезет, а то и не одно. Экономисты с самого начала говорили, что такие транспортные расходы – тем более не морем, а железной дорогой – не только сожрут всю прибыль, но и загонят производство в минус. Золотая сталь получится.
Тем не менее большевики, придя к власти, почти сразу реанимируют эту идею и начинают детально изучать проект Урало-Кузбасса.
Что же произошло?
Произошел Брестский мир.
«Русский Рур» - Донецко-Криворожский экономический район – обладал целым букетом впечатляющих преимуществ, и одним, но неисправимым недостатком.
Он располагался недопустимо близко к границе государства. Настолько близко, что складывать все яйца в эту корзину было рискованно. Большевики, потеряв эти территории по Брестскому миру, и оставшись как без топлива, так и без железа, понимали это лучше, чем кто бы то ни было. Хорошо, что потом вернули – а если бы нет?
Кроме того, если мы собираемся развивать восточную, практически незаселенную часть страны – а большевики собирались! – то там необходимо создавать свои ресурсные центры. Иначе на горизонте тут же замаячит все то же длинное транспортное плечо. Из Кривого Рога в Томск не навозишься, а уж в Хабаровск – тем более.
В общем, уже через пару месяцев после Брестского мира, в июне 1918 года при горно-металлургическом отделе ВСНХ была создана Уральская комиссия, которой было поручено координировать работы по проектированию Урало-Кузбасского проекта. Именно этой комиссией впервые была высказана идея «маятника»: уголь Кузбасса – Уралу, руда Урала – Кузбассу.
В начале двадцатых годов был уже подготовлен вчерне проект Урало-Кузбасса, предусматривающий строительство железных дорог, электростанций и двух металлургических гигантов – в Кузнецке и на горе Магнитной. Ну, чтобы порожняком в одну сторону не ходить, а возить все и туда и сюда.
И вроде бы все хорошо, все правильно, но…
Денег нет. Вернее, что-то есть, но реально под обрез. А вдруг действительно нерентабельно окажется? Дикие деньжищи вложим, а отдачи выкатит – с гулькин нос. И все! И плакала наша индустриализация. Горючими слезами со сливу размером