Инферно
Шрифт:
Глава 71
Пробираясь через огромные толпы на Riva degli Schiavoni, Лэнгдон, Сиенна и Феррис держались края воды на пути к площади Св. Марка, достигнув ее самой южной границы, того конца, где базарная площадь выходила к морю.
В этом месте толпа туристов была почти непроницаема, создавая клаустрофобную давку вокруг Лэнгдона, поскольку многие стремились сфотографировать установленные здесь две массивные колонны, окаймляющие площадь.
Официальные ворота в город, подумал Лэнгдон иронически, зная, что еще до восемнадцатого столетия место также использовалось
На одной из колонн он увидел причудливую статую, прославляющую Св. Теодора, гордо позирующего с убитым драконом, который всегда казался Лэнгдону намного больше похожим на крокодила.
На второй колонне возвышался встречающийся повсюду символ Венеции — крылатый лев. Везде в городе был заметен крылатый лев, гордо опирающийся лапой на открытую книгу, имеющую латинскую надпись «Pax tibi Marce, evangelista meus» (Мир тебе, Марк, мой евангелист). Согласно легенде, эти слова были произнесены ангелом по прибытию Св. Марка в Венецию, наряду с предсказанием, что его тело будет однажды покоиться здесь. Эта недостоверная легенда позже использовалась венецианцами, чтобы оправдать разграбление костей Св. Марка из Александрии для перезахоронения в базилике Св. Марка. По сей день крылатый лев считается символом города и виден почти с каждого угла.
Лэнгдон показал направо, мимо колонн, через площадь Св. Марка.
— Если мы разойдемся, встречаемся у входа в базилику.
Другие согласились и быстро начали огибать края толпы, следуя на площадь вдоль западной стены Дворца Дожей. Знаменитые голуби Венеции, несмотря на законы, запрещающие кормить их, казалось, были живы и здоровы, некоторые клевали что-то у ног толпы, а другие нагло нападали на уличные кафе и грабили незащищенные корзины с хлебом, доставляя неприятности официантам в смокингах.
Эта великая базарная площадь, в отличие от большинства в Европе, была сформирована не в форме квадрата, а скорее в форме буквы L. Более короткая сторона — известная как пьяцетта — соединяла океан с базиликой Св. Марка. Впереди площадь под углом девяносто градусов поворачивала налево к своей длинной стороне, которая простиралась от базилики к музею Коррера. Странно, что площадь имела не прямолинейную форму, а была неправильной трапецией, существенно сужаясь в одном конце. От этой забавной иллюзии базарная площадь выглядела гораздо длиннее, чем на самом деле, эффект, который усиливался сеткой плиток, образцы которых обрисовывали в общих чертах оригинальные лотки уличных торговцев пятнадцатого столетия.
Когда Лэнгдон приблизился к углу площади, он увидел впереди на некотором расстоянии мерцающие синие стеклянные циферблаты часовой башни Св. Марка — те самые астрономические часы, с которых Джеймс Бонд сбросил злодея в фильме «Лунный гонщик».
Только в этот момент, когда он вошел на защищенную площадь, Лэнгдон осознал насколько уникален город.
Звуки.
Фактически без автомобилей или моторизованных средств передвижения любого вида, Венеция обладала блаженным отсутствием обычного городского движения, метро и сирен, оставляя звуковое пространство для выразительной, немеханической палитры человеческих голосов, воркования голубей и ритмичных скрипок, исполняющих серенаду постоянным зрителям в уличных кафе. Венеция не походила ни на какой другой столичный центр в мире.
Когда лучи вечернего солнца начали падать на собор Святого Марка с запада, бросая длинные тени
Сиенна легко поспевала в ногу с Лэнгдоном, но Феррис отстал, и она решила идти чуть медленнее, чтобы держать обоих мужчин в поле зрения. Но теперь, поскольку расстояние между ними выросло, она нетерпеливо оглянулась. Феррис ткнул себя в грудь, показывая, что его мучает одышка, и жестом предложил ей идти вперёд.
Сиенна подчинилась и быстро пошла вслед за Лэнгдоном, потеряв Ферриса из виду. Но, пока она прокладывала себе путь через толпу, щемящее чувство не отпускало её — странное подозрение, что Феррис отстаёт преднамеренно… словно пытается создать дистанцию между ними.
Привыкшая доверять своим инстинктам, Сиенна нырнула в нишу и выглянула из тени, осматривая толпу позади себя в поисках Ферриса.
Куда он делся?!
Было похоже, как будто он больше даже не пытался следовать за ними. Сиенна изучала лица в толпе, и наконец она увидела его. К ее удивлению Феррис остановился и низко присел, что-то печатая на своем телефоне.
На том же самом телефоне, про который он говорил мне, что у него разряжена батарея.
Внутренний страх охватил ее, и снова она знала, что должна доверять этому чувству.
Он лгал мне в поезде.
Сиенна наблюдала за ним и пыталась представить, что он делает. Тайно пишет кому-то? Занимается исследованиями за ее спиной? Пытается решить тайну стихотворения Зобриста раньше, чем это смогут сделать Лэнгдон и Сиенна?
Без всяких разумных объяснений, он откровенно лгал ей.
Я не могу доверять ему.
Сиенна раздумывала, должна ли она возмутиться и противостоять ему, но она быстро решила скрыться в толпе прежде, чем он разыскал ее. Она снова направилась в базилику в поисках Лэнгдона. Я должна попросить его больше ничего не раскрывать Феррису.
Она была всего в пятидесяти ярдах от базилики, когда почувствовала, как сильная рука схватилась за ее свитер сзади.
Она обернулась и оказалась лицом к лицу с Феррисом.
Человек с сыпью сильно задыхался, пробираясь сквозь толпу и пытаясь догнать ее. В нем было что-то безумное, чего Сиенна не замечала прежде.
— Извини, — сказал он, едва в состоянии дышать. — Я заблудился в толпе.
Мгновение Сиенна смотрела в его глаза, она знала.
Он что-то скрывает.
Когда Лэнгдон подошел к базилике Св. Марка, он с удивлением обнаружил, что за ним больше не следовали его два компаньона. Также удивительным для Лэнгдона было отсутствие очереди из туристов, ждущих, чтобы войти в церковь. С другой стороны Лэнгдон понял, что были поздние дневные часы в Венеции, время, когда большинство туристов (их энергия ослабевает от тяжелых обедов из пасты и вина) решило прогуляться до базарной площади или выпить кофе, а не пытаться впитать в себя больше истории.