Инферно

Браун Дэн

Естественное пятно? Или, может быть… что-то еще. Лэнгдон немедленно развернулся и указал на навесную мраморную панель на стене за ними.

— Взгляни туда, сказал он Сиенне. — Посмотри, нет ли там полотенец.

Сиенна скептически глянула на него, но повиновалась, осторожно открыв скрытый стенной шкаф, который содержал три вещи — вентиль для контроля уровня воды в купели, регулятор подсветки купели и… кучу льняных полотенец.

Сиенна выглядела удивленной, но Лэнгдон, объездив достаточно церквей по всему миру,

знал, что почти во всех купелях в непредвиденных ситуациях для священников предусмотрен удобный доступ к пеленальной ткани — непредсказуемость мочевого пузыря младенцев — всемирная угроза для крещения.

— Отлично, — сказал он, глядя на полотенца. — Возьми на секунду маску. — Он бережно передал маску Сиенне в руки и взялся за дело.

Сперва Лэнгдон снова поднял шестиугольную крышку и опустил ее обратно на купель, чтобы вернуться к маленькому, похожему на алтарь столику, который они заметили первым, когда вошли. Затем он схватил несколько льняных полотенец из шкафа и расстелил их как скатерть. И наконец, он включил подсветку купели, и светильник прямо над ними загорелся, освещая место крещения и ярко сверкая прямо над застеленной поверхностью.

Сиенна осторожно положила маску на купель, а Лэнгдон достал еще полотенца, которые использовал как перчатки, чтобы вынуть маску из пакета, стараясь не прикасаться к ней голыми руками. Мгновение спустя, посмертная маска Данте, незащищенная и открытая, лежала лицом вверх под ярким светом, подобно голове пациента под наркозом на операционном столе.

Драматичная текстура маски казалась еще более тревожной под лучами света — возрастные складки и морщины подчеркивал бесцветный гипс. Не теряя времени, Лэнгдон с помощью самодельных рукавиц перевернул маску и положил ее лицом вниз.

Оборотная сторона маски выглядела заметно менее состарившейся, чем лицевая — чистая и белая, а не тусклая и желтая.

Сиенна склонила голову набок с озадаченным видом.

— Тебе не кажется, что это сторона новее?

Признаться, различие в цвете было более выразительным, чем представлял Лэнгдон, но эта сторона несомненно того же возраста, что и передняя.

— Неравномерное старение, — сказал он. — Тыльная сторона маски была защищена витриной, поэтому не подверглась эффекту старения от солнечных лучей. — Лэнгдон отметил про себя, что нужно удвоить коэффициент своего солнцезащитного крема для загара.

— Постой, — сказала Сиенна, наклоняясь ближе к маске. — Смотри! На лбу! Это, должно быть, то, что вы видели с Игнацио.

Взгляд Лэнгдона быстро переместился по гладкой белой поверхности к тому же выцветшему пятну, которое он заметил ранее через пластиковый пакет — еле заметная линия символов, горизонтально пересекавших внутреннюю часть лба Данте. Однако, теперь под ярким светом, Лэнгдон ясно видел, что эти символы были не природным дефектом… они были созданы человеком.

— Это… письмо, —

прошептала Сиенна, слова застряли в ее горле. — Но…

Лэнгдон изучил надпись на гипсе. Это была одна строчка букв, написанных рукой витиеватым почерком бледного коричневато-желтого цвета.

— И это все? — спросила Сиенна почти со злостью.

Лэнгдон почти не слышал ее. Интересно, кто это написал? Кто-то из эпохи Данте? Это казалось маловероятным. В таком случае исследователи истории искусств обнаружили бы эту надпись давным давно, во время регулярной чистки или реставрации, и она стала бы неотъемлемой частью сведений о маске. Лэнгдон же никогда о ней не слышал.

Намного более вероятный источник быстро материализовался в его мыслях.

Бертран Зобрист.

Зобрист был владельцем маски и, следовательно, имел личный доступ к ней в любое время. Он мог написать текст на ее обороте сравнительно недавно, а затем вернуть в античную витрину без чьего-либо ведома. Владелец маски, сказала им Марта, не разрешал нашим работникам даже открывать витрину в его отсутствие.

Лэнгдон быстро объяснил свою версию.

Казалось, Сиенна согласилась с его логикой, но перспектива явно ее беспокоила.

— В этом нет смысла, — сказала она встревоженно. — Если даже Зобрист тайно написал что-то на обратной стороне посмертной маски Данте, и также побеспокоился о том, чтобы создать проектор с указанием на нее… тогда почему он не написал что-нибудь более значимое? Это же бессмыслица! Мы с тобой искали маску весь день и это все, что мы обнаружили?

Лэнгдон перевел свой взгляд на текст с обратной стороны маски. Рукописное послание было очень коротким — всего в семь знаков длиной — и по общему признанию выглядело абсолютно бессмысленным.

Разочарование Сиенны, конечно, понятно.

Однако, Лэнгдон почувствовал знакомую дрожь от неизбежного открытия и почти мгновенно понял, что эти семь букв скажут ему все необходимое о том, что им с Сиенной делать дальше.

Более того, он почувствовал слабый аромат, исходящий от маски — такой знакомый аромат, который объяснял, почему гипс с тыльной стороны маски был белее, чем спереди… и разница не имела ничего общего со старением или воздействием солнечного света.

— Я не понимаю, — сказала Сиенна. — Все буквы одинаковые.

Лэнгдон спокойно кивнул, изучив строчку текста — семь одинаковых букв, тщательно написанных каллиграфическим почерком на внутренней стороне лба Данте.

PPPPPPP

— Семь Р, — сказала Сиенна. — И что нам с этим делать?

Лэнгдон спокойно улыбнулся и посмотрел на нее.

— Я предлагаю делать в точности то, что говорит нам это сообщение.

Сиенна смотрела с непониманием. — Семь Р — это… сообщение?

— Да, — сказал он с усмешкой. — И если ты изучала Данте, весьма понятное.