Infernum. Последняя заря
Шрифт:
Ида не смогла ничего ответить. Ее боль, ее страх снова подкатил к горлу тяжелым комом и перекрыл дыхание. Она оступилась, она защищалась, она не хотела — но имело ли это хоть какое-то значение?
— Не можешь ответить, вот и подумай, что бы остановило десятки детей, воспитанных в сдержанности и благодетели, сорваться в один прекрасный миг. К тому же нам неизвестно, как будет исполнено пророчество. — Патани сел и Иде показалось, что она увидела в его глазах печаль. О чем мог печалиться этот человек?
— Знаешь, я тоже грешен. Я гордец. Считал, что умнее и хитрее пророчества, но как видишь — его нельзя обмануть. Порой наши действия, направленные на предотвращение
Ида вскинула голову, ей казалось, что она ослышалась. Но Патани уверенно смотрел ей в глаза.
— Да, я не могу убить тебя сейчас, потому что не уверен: ты спасительница или погибель. Вдруг я снова, желая избавить мир, убив тебя, наоборот ускорю процесс. Ведь так и будет, если ты спасительница, а я уничтожу единственный наш шанс. Я в тупике. Но одно знаю точно: наказание за ложь и убийство последует незамедлительно. Если я не выясню, кто именно из этих двоих виновник, казню обоих. А ты до конца жизни будешь сидеть в темнице под горой.
— Вы не посмеете казнить невиновного! — заявила Ида, но тут же осознание вырвалось усмешкой — она сказала это человеку, который посмел отдать приказ об убийстве стольких младенцев.
— Не посмею. Потому что ты не позволишь ему погибнуть.
Ида непонимающе уставилась на Патани.
— Я говорил уже: я все про тебя знаю, Ида. И знаю, где твои настоящие родители.
Ида вскочила с места, но увидев бесстрастное лицо Патани, села обратно. Он не знает, он лжет. Специально. Нет.
— Я знаю, что ты не поверишь мне, но я думаю, у меня есть для тебя подарок.
Он щелкнул пальцами и гвардеец, стоявший у двери, подошел и достал что-то из-за пазухи. Сверток пергамента с императорской печатью.
— Это мой указ о помиловании двух заключенных. Они будут освобождены сразу после заседания суда, которое пройдет завтра. Если, конечно, кто-то подтвердит, что эти двое не скрыли свое дитя и не обманули империю. Представляешь, совершенно случайно выяснилось, что кто-то украл у них дитя. Такое недоразумение, такое горе: потерять и дитя, и свободу.
Ида не могла поверить, что все происходит на самом деле.
— Ах да, и возможно еще одна история поможет тебе сделать правильный выбор. Видишь ли, мы все эти годы искали одного ребенка, похищенного — или отданного добровольно, зависит от твоего решения — и увезенного в Создателем забытую дыру. Двадцать лет я потратил на поиски, но еще одна причина верить в пророчества —неслучайные случайности. Сперва я нахожу в далекой деревне своего верного зодчего, пропавшего ровно двадцать лет назад, и узнаю, что у него есть дочь, когда жена его погибла задолго до событий. Потом в этой же деревне пропадает отряд солдат, не предоставляя в срок донесения. И не просто исчезает, а убит отрядом врага, которого вы свободно пропустили в деревню. Здесь тоже тебе стоит подумать, кто мог это сделать. Пока все указывает на твоего верного друга. Кстати, я отвлекся, о нем и речь. Представь, каково было мое удивление, когда мне доложили о том, что в той же деревне поселился мой великий покоритель огня и стали? Какова вероятность случайных совпадений? Ах да, у кузнеца, оказалось, тоже есть сын, который по документам умер при рождении. Странно, не правда ли? Но знаешь, что меня радует? Что вы оба у меня. Если император не идет к Рат, то Рат двигается к императору. Неисповедимы пути, неисповедимы. — Увидев округлившиеся глаза Иды, Патани махнул рукой и добавил: — Да, действительно, прости, я слишком много свалил на тебя
Ида хотела сопротивляться, хотела кричать о несправедливости, хотела просить пощады, но не произнесла ни одного звука. Она позволила увести себя.
***
Она шла за конвоем, не видя ничего перед собой. В голове эхом отдавались слова Патани, смешиваясь, закручиваясь и запутывая ее еще больше. «Мы все эти годы искали одного ребенка… Пока все указывает на твоего верного друга… есть сын, который по документам умер при рождении». К этим мыслям добавилось произошедшее за последнее время: отлучки Ишаса, тайны, его слова о том, что не впервые получать такие раны. Иде не удавалось ухватиться за конец нити, связывающей все воедино. В голове отдалось болью, она понимала, что Ишас как-то замешан во всем этом, но как и почему? Она должна поговорить с ним.
— Можно мне увидеться с другом? Прошу! — жалобно пропищала Ида.
— Не положено! — отчеканил стражник, ведущий ее в темницу.
— Прошу вас! Я могу его больше не увидеть никогда… — Слеза покатилась по ее щеке.
Стражник в возрасте, не похожий на тех, кто их сюда доставил, с грустью взглянул на нее, оглянулся, будто ища поддержки или решения.
— Только быстро и никому ни слова.
Ида не знала, как благодарить его, но ему, казалось, этого не требовалось. Он махнул рукой, указывая направление.
***
— Ида, ты не веришь мне?
— Я не помню, Ишас, я видела только, как они лежали, я испугалась за тебя и не видела. Может… — не об этом Ида хотела говорить, у них слишком мало времени, но страх не давал ей озвучить те вопросы, с которыми она пришла.
— Нет, Ида, неужели ты можешь сомневаться во мне? Я бы не смог… Да я был в ярости и готов был, видит Создатель, готов был убить, но не стал. Я приехал за тобой. Я хотел просто увести тебя с собой.
— Я несу только разрушение, Ишас!
— Да плевать мне на пророчество! Ида, послушай себя. Все началось тогда, когда ты узнала о нем. Почему ты думаешь, что происходящее не началось бы и без пророчества? Ты два десятка лет прожила, не зная о нем, все было хорошо. А все беды и печали не воспринимались предвестниками конца света. Послушай меня, я думаю, дело вовсе не в тебе. — Но Ида не дала ему договорить.
— Ты не понимаешь, Ишас! Ты не знаешь, что я чувствую.
Ишас горько усмехнулся.
— Это ты никогда не знала или не хотела знать, что чувствую я. Я не виню тебя и не обижаюсь. Ты бросила меня в самый тяжелый момент и сбежала с ним — что я должен был подумать? С тем, кто… — Ишас замялся. — Почему после стольких лет и всего, через что мы прошли, довериться незнакомцу, о котором я не раз предупреждал, для тебя было проще, чем мне. Даже сейчас ты ему веришь больше, чем мне, хотя…
— Он мог мне помочь, — Ида снова прервала его, не осмеливаясь рассказать правду, боясь услышать то, что Ишас собирается сказать.
— Скажи правду, Ида. Я же вижу, что ты мне что-то недоговариваешь.
Ида не смогла. Она не смогла сказать Ишасу, что он тоже дитя пророчества, что его подозревают в пособничестве азкаретского отряда, не смогла сказать, что завтра ей придется сделать выбор. Не смогла сказать, что очень хочет, но не может поверить. Не смогла.
***