Инфицированные

Сиглер Скотт

И сразу же пожалел о том, что сделал.

Контакт с мазью неожиданно вызвал сильнейший зуд и приступ обжигающей боли, как будто кожа в этом месте моментально расплавилась. Перри подскочил и вскрикнул. Через несколько секунд, вернув самообладание, он сделал медленный глубокий вдох и заставил себя немного расслабиться.

Боль улеглась, едва успев возникнуть. Улыбнувшись маленькой победе, Перри принялся осторожно растирать мазь по рубцу и прилегающим тканям.

Он едва не рассмеялся от облегчения. С еще большей осторожностью обработал «кортейдом»

остальные источники зуда. Когда закончил, все семь мест раздражения перестали напоминать о своем существовании.

Перри ощутил подобие эйфории, хотелось кричать от радости. Теперь на него вдруг навалилась усталость. Последние дни он просто измучился от чесотки, пребывая в стрессовом состоянии; когда стресс внезапно ушел, он почувствовал себя шхуной, дрейфующей посреди моря при полном безветрии.

Перри сбросил одежду, оставил ее в ванной и перешел в спальню. Почти все пространство здесь занимала большая кровать, оставляя совсем немного места для комода и тумбочки. От стены матрац отделяло менее десяти дюймов.

Перри тяжело опустился на кровать. Закатавшись в одеяло, он дрожал от холода. Впрочем, одеяло быстро согрело его, и в пять тридцать он заснул с легкой улыбкой на лице.

16

Вены

Маргарет ходила, стараясь разогреть мышцы, но в ЛБО-4 было совсем мало места – впору разгуляться клаустрофобии. Она подошла к Эймосу, который не отрывал глаз от окуляра микроскопа.

– Обнаружил что-нибудь на том шипе?

– Нужно проверить… Я нашел еще одну структуру, на которую тебе стоило бы взглянуть. И побыстрее, все разлагается буквально на глазах.

Эймос встал, дав Маргарет возможность посмотреть в микроскоп. Сильно увеличенный образец выглядел как капилляр, нормальный кровеносный сосуд. Но он не был нормальным. Часть его была повреждена – отсюда, из этой области выходил серовато-черный каналец. Он завершался разлагающимся участком с характерным для трупов гниением. Эймос оказался прав: можно было видеть, как ткань разлагается прямо на глазах. Отвлекшись от области гниения, Маргарет сосредоточила внимание на канальце.

– А это что за чертовщина?

– Мне нравится твое утонченное использование научной терминологии, Маргарет. По-моему, это своего рода сифон.

– Сифон? Ты хочешь сказать, что он, словно комар, всасывался в кровоток?

– Нет, отнюдь не как комар. Тот просто вставляет свой хоботок в кожу и высасывает оттуда кровь. Упомянутый сифон выкачивает кровь из кровеносной системы, но он присоединен перманентно; нет никаких видимых средств открытия или закрытия сифона. Это означает, что, вероятно, существуют сифоны, возвращающие кровь в систему, – иначе нарост переполнился бы кровью и лопнул.

– Так значит, если он возвращает кровь в систему кровообращения, то кровь не является его непосредственной пищей?

– Нет, хотя он определенно использует телесные функции организма-носителя. Новообразование,

очевидно, всасывает из кровотока кислород и питательные вещества. Видимо, так обеспечивается рост. Оно может и непосредственно питаться организмом носителя, хотя вряд ли; тогда возникает вопрос о пищеварительном процессе и методах выведения шлаков. Следует признать, что новообразования, которые мы наблюдали, подверглись полному разложению, поэтому мы не в состоянии подтвердить или опровергнуть наличие пищеварительного тракта; но, при том, что известно на данный момент, я сомневаюсь в его существовании. Зачем развивать сложную пищеварительную систему, если в том нет крайней нужды – кровь обеспечит новообразование всем необходимым.

– Значит, это не скопление канцерогенной ткани, а полноценный паразит.

– Нам пока ничего не известно, – ответил Эймос. – Не забудь, результаты лабораторных исследований не выявили наличия каких-либо тканей, кроме тканей Брубейкера, а также огромных количеств целлюлозы. Но для поддержания своей жизнеспособности оно, похоже, использует телесные функции, поэтому по крайней мере на данный момент я бы согласился с тобой и охарактеризовал то, что мы обнаружили, как паразита.

От Маргарет не ускользнуло волнение в голосе коллеги.

Эймос нагнулся к микроскопу.

– А ведь это революционное открытие, Маргарет, разве не видишь? Вспомним скромного ленточного червя. У него нет пищеварительной системы. Ему она не нужна, потому что он живет в кишечнике организма-носителя. Носитель поглощает пищу, поэтому ленточному червю остается только впитывать питательные вещества. Куда поступают эти вещества, если до них не доберется ленточный червь? В кровоток. Кровь переносит питательные вещества вместе с кислородом в различные ткани и удаляет отходы и газы.

– А подключаясь к кровотоку, треугольные паразиты получают пищу и кислород. Им не нужно есть или дышать.

– Выходит, так. Удивительно, не правда ли?

– Ты паразитолог, – сказала Маргарет. – Если продолжать в том же духе, то ты будешь главным, а я – у тебя в подчинении.

Эймос рассмеялся. В этот момент Маргарет его ненавидела: они провели тридцать шесть часов, спать удавалось в полубреду – урывками, по двадцать-двадцать пять минут, не больше. А этому типу хоть бы что!

– Смеешься надо мной? – спросил Эймос. – Я обычный, заурядный спец, и тебе это хорошо известно. При малейших признаках опасности, физической или эмоциональной, я просто спасаюсь бегством.

Маргарет рассмеялась. Эймос вполне открыто признал свою роль и расставил все по местам.

– Мне и так хорошо, – добавил Эймос. – Я предпочту находиться на вторых ролях и выполнять чьи-то поручения, если должность начальника означает тесное общение с Дью Филлипсом и Мюрреем Лонгуортом. Но если мне и доведется когда-нибудь покомандовать, то просто помни: я люблю черный кофе, а не с молоком.

Оба на некоторое время замолчали, пытаясь, несмотря на усталость, пропустить через себя и понять странную информацию.