Инфинитум. Единожды солгавший
Шрифт:
Самой болтливой и, возможно, искренней была Эрика. Она называла Элиота братишкой, обожала оказываться в мире людей, иногда даже пыталась обнять его во время недолгих встреч. Элиот знал, что она родилась в СССР, в самом конце его существования, а умерла в автокатастрофе холодной рождественской (по-российски рождественской) ночью. То, что день её смерти совпадал с днём, когда Элиота нашли (и стали считать это число днём его рождения) отчасти пугало, но и заставляло ощущать некую… связь. Нечто общее.
А встречи были недолгими потому, что Дар изматывал
И уже сейчас, едва вызвав троих духов одновременно, Элиот ощутил, как сердце забилось быстрее, а к горлу подкатило удушье. Только бы продержаться до тех пор, пока не узнает, зачем Эрика его позвала…
– Ты немедленно вернёшься назад, – проворчал Габриэль. Он сложил руки на груди и нахмурился. – Если ты ещё раз…
– Элиот призвал меня, и ты не сможешь помешать мне поговорить с ним, – Эрика показала язык. – Понял? Сам иди назад!
Старичок растянул в улыбке тонкие губы, прищурился. Элиот посмотрел на него.
– Син, ты что-нибудь понимаешь?
– Не тот друг, с кем ты всегда в согласии, а тот, с кем любую ссору переживёшь, – отозвался старичок и зажмурился.
– Тогда перед нами лучшие друзья, – пробормотал Элиот.
– Ты позвала его первая! – рявкнул Габриэль и сжал кулаки. Его шляпа съехала набок, как и галстук-бабочка, пиджак был застёгнут на одну пуговицу ниже. – Если ты думаешь, что можешь делать это каждый раз, когда…
– Могу делать всё, что захочу, ты мне не указ, – вскинулась Эрика. – Мы должны предупредить его!
– О чём? Ещё ничего не началось!
– Друзья! – не выдержал Элиот. – Вы ведь зачем-то позвали меня, давайте…
– Вот именно, зачем-то, – буркнул Габриэль. Он взглянул на Элиота. – Поверь, эта ерунда не стоит твоего внимания.
Эрика сложила руки на груди и демонстративно отвернулась. Элиот натянуто улыбнулся.
– Эрика…
– Побольше слушай этого, – недовольно отозвалась она. – Он всегда прав.
Элиот шагнул к девочке, опустился перед ней на колени. Мельком заметил, как Габриэль хмуро уставился в пол.
– Если ты меня позвала, значит, так надо, – мягко сказал Элиот. – Расскажи, что тебя беспокоит?
Эрика коротко оглянулась на Габриэля, затем снова посмотрела на Элиота.
– В храме кое-что произошло, – твёрдо сказала она. – Сегодня там появился один человек и попытался уничтожить алтарь Порождающего тьму.
Габриэль застонал, Эрика бросила на него победный взгляд и ухмыльнулась. Син с блаженным видом смотрел в потолок. Элиот ещё раз осмотрел всех троих и подумал о том, что если ему и не удастся сойти с ума с его работой, с его замечательными друзьями безумие ему гарантировано.
Правда, был один шанс его избежать: для этого достаточно было принимать правила игры и не задавать лишних вопросов. И Элиот счёл за лучшее
– Это вообще возможно? – спросил он. – Как… как вообще это случилось?
Эрика обернулась к нему и моментально стала серьёзной.
– Всё непросто, – сказала она. – Он пришёл в то время, когда в помещении храма никого не было, и попытался сорвать с алтаря вместилище. И не то что бы у него не получилось, но вместилище заметно расшаталось.
Элиоту стало не по себе. В основном помещении храма ничего и никогда не менялось по воле людей, разве что ароматические палочки приходилось постоянно зажигать заново; и то, если вдруг забудешь это сделать, они неведомым образом сами испарялись из упаковки и оказывались в курильницах, уже зажжённые. Вместилища же – небольшие штуковины, больше всего напоминавшие старые масляные лампы, но внутри каждой содержалась некая субстанция, имевшая отношение к богу, рядом с которым она поставлена – вообще невозможно было сдвинуть с места, как ни старайся. Считалось, что этим местом целиком и полностью повелевает само мироздание, его магия; и если кому-то было дозволено почти сместить вместилище с алтаря, это могло быть в равной степени как сигналом к переменам, так и к тому, что кто-то законы мироздания способен нарушить.
– И это не всё, – добавил Габриэль. – Другой человек попытался снять со стены табличку с именем Ведущей битву. И у него тоже не вышло, хотя, кажется, она покачнулась.
А в этом месте Элиоту стало совсем дурно. Потому что таблички, казалось, не были подвешены на стену, а были частью цельного куска мрамора, из которых и была составлена стена. Но нет, похоже, как-то они всё-таки крепились. И, видимо, недостаточно крепко, раз обычный человек мог их пошатнуть.
– И что вы насчёт этого думаете? – спросил Элиот.
– Что никто из смертных на такое не способен, – сказал Син, – а потому важно понять, кто за этим стоит. Мудро эти люди выбирают время: когда тебя рядом нет, да и помощников тоже. Даже студенты, и те в стороне остаются.
Элиот откинулся на спинку дивана. Дышать становилось всё труднее. Он положил руку на горло, как будто от этого могло стать легче, но нет, в горле как будто что-то стало комом. От внимания Габриэля это не ускользнуло.
– Ладно, мы тебя предупредили, – сказал он и многозначительно посмотрел на Эрику. – Уходим.
Девочка оглянулась на Элиота, на её лице отразилось беспокойство. Она кивнула и зажмурилась.
– Я отпускаю вас, – сказал Элиот и закрыл глаза.
Сразу стало легче дышать. Сквозь прикрытые веки можно было заметить, что света стало заметно меньше, однако он не исчез совсем. В следующее мгновение стало ещё теплее, как будто кто-то приблизился слева и сел рядом. Сердце забилось ещё чаще.
– А теперь я предупрежу по-настоящему, – послышался шёпот Эрики. – Элиот, что-то приближается. Я не знаю, будет ли это простой заварушкой, или перевернутся основы мироздания… но что будет тяжело, сказать могу точно.