Инфинитум. Единожды солгавший
Шрифт:
– Чего ещё?
Ей не нужно было рентгеновское зрение для того, чтобы знать о том, что происходило сейчас за стенами её кабинета, она и так могла себе представить во всех красках. Почти наверняка каждый в той кучке сейчас вжал голову в плечи и воровато осмотрелся по сторонам, ища поддержки у остальных. Каждый, кроме Деланея, но он наверняка стоял в стороне и наблюдал за этим, тихо посмеиваясь – это было в его стиле.
– Можно? – послышался густой бас.
Сиири громко – так, чтобы за стеной точно было слышно – вздохнула и откинулась на спинку кресла.
– Заходите, вы же
Дверь мигом распахнулась, и крошечный кабинет богини войны мгновенно заполнился братьями и сёстрами. Сиири молча смотрела, как они толкутся, задевая друг друга локтями, как боги наступали на подолы длинных платьев богинь, и мысленно злорадно улыбалась – нечего беспокоить единственную, кто здесь хоть как-то занимается делами людей, по всяким пустякам. Внешне же она всем своим видом транслировала одну простую мысль: «я очень сильно, запредельно, чрезвычайно занята, поэтому как можно быстрее оставьте меня в покое».
– Родная, у нас появилась шикарная идея! – послышался голос Воздающего свет Фалберта.
Стоявшие впереди братья и сёстры расступились, втягивая животы и вжимая головы в плечи, чтобы дать возможность пройти самому широкоплечему и высокому богу Мира грёз. Фалберт напоминал Сиири старейшее дерево каури в Новой Зеландии – такой же огромный и массивный, так же смотришь на него снизу вверх, да и по возрасту они тоже близки. Здесь сама собой напрашивалась шутка о том, что дерево тоже белое, как бог света – он предпочитал деловые костюмы соответствующего оттенка – но то самое дерево, увы, было вида «агатис южный», а не «белый».
Бог света вышел вперёд – хотя тут, наверное, уместнее было бы слово «протолкнулся», – отбросил со лба светлые волосы, облокотился на стол и улыбнулся как ребёнок, увидевший маму после долгой разлуки. Это смотрелось так фальшиво, что сердце Сиири в какое-то мгновение затихло и сжалось в комочек; если Фалберт так расстарался, видимо, задумка действительно стоящая для братьев и сестёр и совершенно безумная с точки зрения богини войны.
– Слушаю, – сказала Сиири, подняв со стопки бумаг первый попавшийся лист.
– Ты не заметила, что в последнее время в нашем замечательном доме стало как-то слишком скучно?
Сиири опустила взгляд на лист и громко выругалась. Она держала в руках требование исполнить условие договора со спонсором, причём не просто требование, а уже пятое по счёту. Текст содержал прямую угрозу разрыва контракта. Нет, ей точно нужен помощник, иначе она сойдёт с ума. Или своими руками разрушит всё то, что строила несколько веков подряд. Ещё неизвестно, что хуже…
– Если тебе скучно, можешь поработать, – Сиири с силой опустила листок на стол и толкнула его к Фалберту.
Тот скривился, как будто ему под нос подсунули что-то протухшее, но уже через мгновение вернул приторно-сахарную улыбку.
– Прелесть моя, ты же знаешь, я в этом ничего не смыслю. – Бог света взял листок кончиками пальцев и аккуратно отодвинул от себя подальше, на край стола, сам же присел на столешницу. Стол жалобно скрипнул под ним. – У меня есть идея получше. Выслушаешь?
Сиири прищурилась и взяла в руки второй лист из стопки. По её замыслу это должно было выглядеть как «я стала ещё более
– Брось, мы все знаем, что ты тоже жаждешь отдохнуть, – понизив тон, сказал он. – Прошу, выслушай меня, и если тебе эта идея не понравится, клянусь, я сделаю то, что там написано.
Он махнул в сторону листка, который сам же и отложил. Сиири плотоядно улыбнулась.
– Что, неужели лично? Своими руками? – негромко спросила она.
Позади бога света послышались перешёптывания. Фалберт кивнул.
– Обязательно.
– Даже если там требуют вылизать языком Авгиевы конюшни?
Послышались приглушённые смешки, в основном женские. Фалберт отмахнулся.
– Брось, мы оба знаем, что их никогда не существовало. Но если моя идея тебе действительно не понравится, я готов вылизать до блеска скотобойный завод.
Сиири мысленно присвистнула и невольно опустила листок, так и не взглянув в него. А Фалберт засиял улыбкой шире прежнего.
– Я хочу, чтобы мы устроили соревнования героев и их хранителей, – сказал он. – Давненько мы не мерились силами, а?
Если бы гнев Сиири можно было измерять в тротиловом эквиваленте, то сейчас она явно испытывала чувств не меньше, чем на взрыв атомной бомбы. У неё потемнело в глазах. Единственная работа, которую на себя изволили взять братья и сёстры – стать наблюдателями для Одарённых в их охоте за тёмными духами и поделиться с ними частичкой своего Дара в виде благословения – в эти секунды становилась источником развлечений. Эх, эту бы бомбу, да на головы этим…
– Прежде чем ты начнёшь испепелять его мощью своего праведного гнева, позволь вмешаться, – послышался приятный баритон. В следующее мгновение на Фалберта навалился другой братец и прижал его к себе настолько крепко, что будь бог света человеком, он уже посинел бы от удушья. – Это была моя идея, каюсь. И поверь, я знаю, как уговорить тебя не только согласиться, но и принять участие.
Сиири прищурилась. Ну да, конечно. Самое время заключать пари, что это точно не случится – с ним богиня войны станет миллионершей.
Деланей выпустил Фалберта, откинул чёрные волосы со лба и широко улыбнулся. Эти два братца были полной противоположностью друг друга, совсем как их Дары, тень и свет соответственно. И, казалось, всем своим видом оба старательно подчёркивали и различие, и свои способности; если бог света всегда носил белую одежду и не слишком коротко стриг светлые волосы, то бог тьмы предпочитал чёрный с красным отблеском цвет и оставаться брюнетом, несмотря на то, что пара сестёр уговаривали его попробовать хотя бы ненадолго стать шатеном, чтобы «разбавить этот невыносимо мрачный образ». Но, если честно, Деланей не выглядел мрачным; скорее, мятежным, плохим парнем из голливудских фильмов, наверное, даже в некоторой степени близким к рокерам или байкерам, пусть он никогда и не пробовал соответствующие стили. Сиири просто казалось, что такое ему шло бы невообразимо и подчёркивало бы его образ бунтаря, каким он ей виделся.