Инфо
Шрифт:
– Здравствуйте, Алексей. Прошу прощения, что потревожил.
Алексей молчал, силясь понять, где он мог встречать этого красивого человека с такими бархатистыми интонациями и теплым взглядом. Он определенно его где-то видел, если, конечно, ему опять все это не грезилось.
– Бесполезно, – покачал головой врач. – Ничего вразумительного он вам не ответит. Социальный аутизм…
– А если ответит? – поймал его на середине фразы незнакомец. – Вы позволите мне его вести?
Редкие бровки психиатра поползли вверх по округлому
– Попробуйте.
Незнакомец кивнул и сделал один осторожный шаг в сторону Алексея. Улыбнулся обезоруживающе.
Алексей следил за его приближением и не чувствовал страха. Наконец-то совершенно не чувствовал страха. Словно рядом с этим человеком (а человеком ли? что за странные вопросы роились в голове…) ничего плохого с ним не могло случиться.
В какой-то момент Леша поймал себя на том, что улыбнулся в ответ.
– Здравствуй, Алексей. Меня зовут Юджин Владленович. Но ты можешь называть меня просто Юджин, хорошо? Ничего, что я так сразу на «ты»?
Алексей молчал. Потому что вокруг собеседника начали роиться совершенно новые, золотистого цвета строки. На незнакомом, странном каком-то языке, который Алексей вопреки всему мог прочесть. Который он понимал.
«Книжник. Книжник, как же… как же так? Почему я нашел тебя именно здесь? Книжник. Брат, я… Я вытащу тебя отсюда. Не бойся – теперь все будет хорошо».
Алексей смотрел в ласковые, серые (такие же, как у него) глаза напротив. С удивлением понимая, что да – он понимал. И верил. И даже тихо отвечал что-то Юджину вслух, к крайнему удивлению своего, теперь уже бывшего, лечащего врача.
– Ну, так что, Леш? – спросил Юджин, закрывая папку истории болезни. – Будем выздоравливать?
Алексей кивнул. И улыбнулся в ответ.
Глава 5
Это был новый кабинет. Здесь едва заметно пахло краской и только что купленной мебелью. В уголках обивки дивана еще топорщились обрывки полиэтиленовой упаковки, которые так и просились в руки – теребить, дергать, тайком вытаскивать и растягивать. Кажется, Юджин заметил, зачем Леша сунул руку между телом и подлокотником дивана, но виду не подал.
Они сидели друг напротив друга – врач и пациент – в светлом кабинете, так не похожем на все другие комнаты в этой клинике. Слишком много света, словно солнце намеренно задерживалось, заглядывая сюда через высокое окно. Легкие занавески ничуть не мешали солнечным зайчикам гулять по поверхности стола, среди документов, книг и каких-то совершенно неуместных мелочей, за которые так и цеплялся взгляд. Например, крошечная чиби-фигурка Сейлор Мун, брелок с изображением кота Гарфилда на ключах или кружка с надписью «у каждого человека свои звезды», из которой неожиданно доносился аромат какао.
Алексею странно было здесь находиться. Кабинет настолько выбивался из общего фона
– Итак, Алексей, – Юджин отложил в сторону историю болезни и поймал взгляд пациента. – Начнем наконец-то наше знакомство?
– Алексей Юрьевич Грин, 1997 года рождения, девятнадцать полных лет… – монотонно заговорил Леша, но врач прервал его.
– Это я знаю. Давай поговорим о том, почему ты здесь.
Обычно на подобные вопросы Алексей закрывался и молчал в пассивном ожидании, конца приема. Но сегодня напротив сидел Юджин, смотрел с теплым пониманием, едва заметно подбадривающе улыбался. Ему хотелось верить и с ним хотелось говорить.
– Острое шизофреноподобное расстройство, сумеречное помраченное сознание, делирий… Что такое делирий? – сорвавшийся с губ вопрос стал неожиданностью для самого Леши.
– Психическое расстройство, характеризующееся наличием, преимущественно зрительных, галлюцинаций и иллюзий, – ответил Юджин и тут же добавил. – Но я подозреваю, что ничего подобного у тебя не было.
– Но я видел, – выдохнул Алексей, вдруг испугавшись того, что врач ему не поверит. – Я, правда, видел!
– Вот именно, – серьезно кивнул Юджин. – Ты, правда, что-то увидел. Что это было, Леш?
Алексей почувствовал, что попался. Никому прежде он не говорил, что галлюцинации, случившиеся с ним в морге, и некоторые мелкие глюки, появлявшиеся до того, казались ему чем-то… чем-то настоящим? Но он ведь и сам понимал, что видит иллюзии, что он болен и что срыв, скорее всего, произошел на фоне депрессии, после…
Нет. Не думать об этом. Не вспоминать. Стереть информацию.
Боль, тихая, но навязчивая, словно комариный писк, появилась в районе висков.
– Алексей? – Юджин мгновенно считал перемену в состоянии пациента. – Что-то не так? Тебе плохо?
Алексей сжался, подтянув ноги к подбородку и обняв колени. Застыл в шаткой позе, на самом краешке дивана, замер. Психиатр вздохнул, поднялся, обошел стол и присел рядом с ним. Тронул за плечо.
– Алексей, послушай меня. Я понимаю, что тебе больно и страшно. Ты попал в ужасную беду, из которой пока не видишь выхода. Я хочу помочь тебе. Но для этого ты должен мне верить так же, как я тебе. А я верю тебе, Леш.
От прикосновения теплой ладони головная боль моментально прошла, словно ее выключили. Алексей боязливо приподнял голову. И снова встретился взглядом с добротой серых глаз.
– Верите? – переспросил еле слышно.
«Верю, – вспыхнули золотистые буквы: ты ведь, слышишь меня, Леш?»
Губы Юджина не шевелились, но взгляд стал выжидательным.
– Я… не слышу, – рискнул ответить Алексей после нескольких мучительных минут. – Я вижу. Я вижу строки на незнакомом языке.
– Незнакомом? Но ты ведь можешь их прочесть?