Информатор

Айхенвальд Курт

Но Дуэйн Андреас пребывал в нерешительности. Судьбу компании он рассматривал сквозь призму личной проблемы: спасти сына от тюрьмы. Дуэйн старался передать свою тревогу всем членам чрезвычайного комитета, но, похоже, без особого успеха. Впервые в жизни Андреаса подвело умение добиваться своего через переговоры, а тем временем ставки с каждым днем росли.

Окружающие тянули Дуэйна в разные стороны. Адвокаты «Уильямс и Конноли» уверяли, что Мика можно спасти, только если компания не пойдет на соглашение с правоохранительными органами и выиграет дело в суде. Но некоторые члены совета директоров под впечатлением от рассказов Битти об аудио- и видеозаписях ФБР требовали немедленно убрать Мика

из АДМ. От самого Мика толку было мало: он обвинял отца в том, что тот только портит дело, и призывал его устраниться от борьбы.

Боб Страусс, вашингтонский юрист-суперзвезда, который входил в совет директоров АДМ и дружил с Дуэйном Андреасом, негодовал. По его мнению, бескомпромиссная тактика «выжженной земли», которой придерживалась фирма «Уильямс и Конноли», была глупейшей ошибкой и лишала компанию всякой надежды на успех. Страусс был уверен в своем влиянии в коридорах вашингтонской власти и хотел уладить разногласия, поговорив с прокурорами, но этому противился Обри Дэниел. К лету 1996 года терпение Страусса лопнуло. Он и еще несколько советников Андреаса предложили отказаться от услуг «Уильямс и Конноли».

Андреас соглашался, что это «шайка бестолочей».

И все же, рассмотрев этот вариант, решили, что менять команду слишком поздно и нецелесообразно. Было решено взять командование обороной в свои руки и прекратить открытую конфронтацию с правоохранительными органами. Единственной кандидатурой, подходящей для проведения этой новой политики, был, как представлялось советникам, Дик Битти, юрист-консультант чрезвычайного комитета, к которому не питали доверия в Декейтере.

При посредничестве Страусса организовали встречу Битти и Андреаса. В назначенный вечер Битти прибыл в дом № 810 по Пятой авеню на Манхэттене. Андреас ждал его в гостиной вместе с Зевом Фёрстом, своим давним советчиком во всех делах. Они проговорили несколько часов. Андреас потребовал, чтобы Битти объяснил, почему он выступает за соглашение с властями. Битти ответил:

– Я понимаю ваши чувства, – сказал он, – и знаю, что над вашим сыном нависла угроза. Он перешел дорогу властям.

Андреас слушал. На его лице не отразилось ничего.

– Однако я видел видеозаписи… – продолжил Битти, но Андреас резко прервал его:

– Вы видели то, что вам хотели показать.

– Да, конечно, – согласился адвокат. – Я видел записи, которые специально отобрали для показа. Но это не уменьшает их разоблачительной силы.

Битти объяснил, какую опасность представляют эти видеозаписи для публичной акционерной компании и с какими трудностями столкнутся АДМ и ее акционеры в суде, где эти записи будут, без сомнения, обнародованы.

– В интересах компании пойти на соглашение, – сказал Битти. – И я считаю, что, урегулировав спорные вопросы сейчас, вы облегчите Мику защиту в дальнейшем.

К концу встречи мнение Андреаса о Битти в корне переменилось. Он всю жизнь не ставил адвокатов ни в грош, но теперь почувствовал, что к суждению Битти стоит прислушаться. В последующие дни его доверие к адвокату лишь укрепилось, и Андреас уже задавался вопросом, не владеет ли тот ключом к решению всех его проблем.

Андреас попросил своих советников передать Битти его соображения. Соглашение с правительством необходимо прежде всего для блага акционеров, полагал Андреас. Но если бы АДМ не была публичной компанией, то забота об акционерах отпала бы. Может, Генри Крейвис из ККР захочет перекупить компанию и сделать ее частной?

Услышав это предложение, Битти рассмеялся: надо же, злейший враг Андреаса в роли его спасителя. И позвонил Крейвису.

– Дуэйн Андреас интересуется, не хотите ли вы перекупить его компанию, – ошеломленно сказал Битти, не уверенный в реакции Крейвиса.

– А я должен

этого хотеть? – спросил тот.

Битти понял вопрос правильно.

– Нет, – ответил он.

Наступило 10 сентября. Семь дней до намеченного дня предъявления обвинения АДМ.

Поэтому руководители компании и их адвокаты решили встретиться в Вашингтоне с обвинителями, чтобы понять, что их ожидает. Джон Брей, адвокат Мика Андреаса, твердил, что его клиент не признает свою вину. От имени Андреаса он поблагодарил агентов ФБР за сделанные ими аудио- и видеозаписи. Его команде удалось обнаружить в записях моменты, которые, по их мнению, неопровержимо доказывают невиновность Мика.

– Уайтекер подтасовал факты таким образом, чтобы очернить моего клиента, – заявил он.

Адвокат Уилсона Рейд Вайнгартен сказал, что его подопечный оказался в положении заложника. Он ни за что не даст показаний против семейства Андреас, и, пока Мик отказывается признать свою вину, ее не признает и Терри Уилсон. Он всецело предан АДМ.

Переговоры о судьбе компании велись более решительно. Гэри Спратлинг, заместитель начальника антитрестовского отдела, огласил условия прокуратуры: АДМ признает себя виновной в сговоре о ценах на лизин и на лимонную кислоту. Барри Кокс, возглавляющий производство лимонной кислоты, получает иммунитет, если даст показания о злоупотреблениях в торговле этим продуктом. АДМ платит штраф в сто двадцать пять миллионов долларов – а это куда меньше, чем назначил бы суд. «Уильямс и Конноли» возмутились и возразили, что эта сумма чрезмерна и что она десятикратно превышает максимальную прибыль от фиксирования цен.

Не получив согласия от компании и ее защитников, прокуроры объявили об окончании переговоров. Уходя, Спратлинг обернулся к Обри Дэниелу:

– К вашему сведению. Цифра сто двадцать пять миллионов может быть урезана. Но ненамного.

Осталось четыре дня.

13 сентября в 10.00 утра чрезвычайный комитет совета директоров АДМ собрался в конференц-зале без окон в офисе фирмы «Симпсон, Тэтчер и Бартлетт» на двадцать шестом этаже дома 425 по Лексингтон-авеню на Манхэттене. Обри Дэниел открыл совещание и ознакомил собравшихся с последними сдвигами в переговорах с прокурорами. Два дня назад сумма назначенного АДМ штрафа снизилась до ста двадцати миллионов долларов, остальные условия остались прежними: компания должна признать себя виновной в двух ценовых сговорах.

Новости повергли директоров в уныние. Гленн Уэбб сетовал, что штраф чересчур велик. Росс Джонсон, Брайан Малруни и некоторые другие были с ним согласны. Комитет поручил фирме «Уильямс и Конноли» еще раз переговорить с прокурорами и постараться уменьшить эту сумму.

Когда адвокаты удалились, оставшимся пришла в голову одна и та же печальная мысль: шло к концу не только уголовное расследование, но и нечто большее. АДМ была вынуждена сдаться, а это означало, что Дуэйну придется отказаться от планов карьеры своего сына, которые он вынашивал в своем сердце столько лет. Эту мысль высказал Джон Дэниелс, бывший председатель совета директоров АДМ и сопредседатель комитета:

– Все мы, безусловно, понимаем, какая это трагедия для Дуэйна и его семьи.

Остальные согласно закивали.

Дэниелс окинул их взглядом.

– Может, мы с вами наблюдаем конец целой эпохи.

17 сентября, день крайнего срока.

После длительных споров прокуратура согласилась снизить сумму штрафа до ста миллионов долларов, но предупредила, что это последнее слово. Сто миллионов – или обвинительный акт.

Переговоры длились допоздна. Множество вопросов остались нерешенными. В конце концов терпение Обри Дэниела лопнуло. Он встал.