Информатор
Шрифт:
– Робин, – резко бросил он, – этим должны заниматься люди, которые знают, что делают!
– То есть работники окружной прокуратуры, вы хотите сказать? – парировала она.
Повисла неловкая пауза, и один из прокуроров поспешил сменить тему. Через несколько минут Манн высказала особое мнение по какому-то чисто техническому вопросу.
– Вы согласны, Джо? – спросила она с вызовом.
Но ответа не получила.
Харцлер отошел от телефона и устранился от участия в конференции.
Спрингфилдский окружной прокурор Фрэнсис Хьюлин была обеспокоена конфликтом с антитрестовским
Она решила съездить в Вашингтон и встретиться с помощником генерального прокурора Анной Бингеман, руководившей антитрестовским отделом. Хьюлин полагала, что они смогут договориться. Готовясь к поездке, она позвала в свой кабинет на третьем этаже нескольких помощников, чтобы объявить им о принятом решении.{231}
– Я хочу поговорить с Анной Бингеман и убедить ее передать это дело в наши руки, – сказала Хьюлин. – Ваше мнение?
– Формально антитрестовский отдел будет иметь основания для возражений, – сказал Харцлер. – Если все окружные прокуроры в стране начнут перехватывать дела о нарушении антитрестовских законов, то зачем нужны эти отделы?
Хьюлин возразила, что такие прецеденты были. К примеру, раньше всеми нарушениями в области налогового законодательства занимался исключительно отдел налогов, а теперь их зачастую рассматривает окружная прокуратура. Она обратилась за поддержкой к своему помощнику Рику Коксу, но он был согласен с Харцлером.
– Жаль, но, боюсь, из этого ничего не выйдет, – сказал Кокс.
Хьюлин от своей затеи не отказалась. В пятницу, 24 февраля, она явилась в вашингтонский офис антитрестовского отдела. Анна Бингеман была занята, и Хьюлин пришлось наведаться в офис еще пару раз. Когда Бингеман освободилась, она, сердечно поприветствовав Хьюлин, пригласила ее в кабинет. После вступительного обмена любезностями Хьюлин перешла к делу.
– Как вам известно, наша прокуратура с некоторых пор курирует расследование по АДМ, – начала она.{232}
В тот вечер Херндон повел семью обедать в ресторан «Эплбиз». Его родители приехали из Канзас-Сити погостить и познакомиться с родившейся недавно внучкой, и на несколько часов он выкинул «Битву за урожай» из головы.
Посреди обеда запищал пейджер. Посмотрев на номер, Херндон увидел, что это Роджер Хитон.
– Сейчас вернусь, – сказал он своим и отошел к телефону-автомату, чтобы позвонить Хитону.
– Я только что говорил с Фрэнсис, – сказал тот. – Она сообщила, что Анна Бингеман передала расследование в ее руки. Бингеман якобы сказала ей: «Командуйте».
– Это точно? – изумленно спросил Херндон.
– По крайней мере, Фрэнсис так утверждает. Она говорит, что Бингеман целиком одобрила ее намерение передать дело большому жюри в марте, а вскоре после этого начать слушания.
Херндон в растерянности оглядел зал ресторана. Новость выбила его из колеи. Хьюлин слишком поторопилась.
– А антитрестовцы знают об этом? – спросил он. – Я имею в виду, чикагские.
– В понедельник будет совещание по этому вопросу. Твое начальство тоже будет. Да, мы продвигаемся прямо семимильными шагами.
Они простились. Херндона ошеломил этот внезапный
– Брайан, ты не поверишь, – выпалил он. – Я только что говорил с Хитоном. Делом теперь командует Фрэнсис Хьюлин, и она собирается через месяц передавать его большому жюри и сразу выносить на публику.
– Ты шутишь! – воскликнул Шепард. – Это исключено. Антитрестовский отдел не допустит этого.
– Да, полная неожиданность. Все вроде бы было так четко и ясно…
– И что мы скажем Робин и Джиму? – задумчиво протянул Шепард.
В понедельник в 13.00 Шепард и Херндон вместе со Стаки, Джоном Хойтом и Кейт Киллэм прибыли в офис окружного прокурора. Хитон и Харцлер уже были на месте.
Фрэнсис Хьюлин рассказала о встрече с Анной Бингеман и объявила, что итогом встречи явилось окончательное и бесповоротное решение: командовать будет Хьюлин. Не мешкая, она отдала приказ о наступлении – через две недели дело должно быть представлено большому жюри для вынесения обвинительного акта. Рейд на АДМ назначается на 3 апреля.
– Надо действовать быстро, – сказала она. – В отношении правонарушений с лизином дело не представляет особой сложности. Присяжные вынесут приговор на основании аудио- и видеозаписей, и много свидетелей не понадобится.
Покидая офис, все были готовы приступить к выполнению плана, но никто не сомневался, что чикагские антитрестовцы своих позиций без боя не сдадут.
Тем временем в Вашингтоне Анна Бингеман отправляла по электронной почте письмо своему заместителю и всему личному составу чикагского отделения.{233}
«Мне нанесла визит Фрэнсис Хьюлин,
– писала она. –
Она беспокоилась о координации работы над делом АДМ, – по-моему, до сих пор нам это и так удавалось. Основной ее целью было заручиться моим одобрением ее плана. Согласно этому плану, их главный свидетель должен дать показания большому жюри уже 6 марта».
Бингеман добавила, что Хьюлин подчеркнула особую важность незамедлительных и решительных действий.
«Наша беседа прошла в дружеской обстановке. Фрэнсис Хьюлин, как мне кажется, искренне заинтересована в сотрудничестве с нашим отделом,
– продолжала Бингеман. –
Я, правда, не ожидала, что свидетель предстанет перед большим жюри так скоро, – о 6 марта я слышу впервые».
Закончив письмо, Бингеман нажала кнопку «отправить».
Известие о маневре Хьюлин произвело в Чикаго эффект разорвавшейся бомбы. Эта бесцеремонность привела антитрестовцев в ярость. Некоторые подозревали, что не обошлось без содействия Херндона и Шепарда, которые не раз открыто выражали свое неодобрение медленной работой их отдела. Но ведь расследовалось нарушение именно антитрестовских законов. Как могла Бингеман согласиться на это?