Информатор
Шрифт:
В том же месяце Манн и Мучник вылетели в Вашингтон, чтобы встретиться со Спратлингом и другими юристами главного антитрестовского офиса. Вслед за ними отправился и Джим Гриффин со своим заместителем Марвином Прайсом.
В здании Министерства юстиции их встретил Гэри Спратлинг, крупный человек с энергичным дружелюбным лицом. Он пригласил на совещание нескольких коллег.
От лица прибывших говорила Робин Манн. Она вставила в плеер Спратлинга кассету с «хитами сезона» и более часа комментировала события, разворачивавшиеся на экране. Держалась она спокойно и уверенно.
Спратлинг
– Матерь Божья! – приговаривал он, наблюдая за Миком Андреасом в Ирвайне. – Просто глазам не верю.
Запись подошла к концу, и со стороны вашингтонских юристов посыпались поздравления. Манн сияла.
– Отличная работа, – говорил Спратлинг, тряся руку Манн. – Выше всяких похвал.
После презентации «хитов» Манн и Мучник в приподнятом настроении спустились в кафе. Гриффин и Прайс, договорившись встретиться с ними позже, задержались, чтобы обсудить предстоящие должностные перемещения. Когда с этим было покончено, Спратлинг отозвал Гриффина в сторону.
– Джим, это незаурядное дело. А у тебя за плечами двадцатилетний опыт работы, – начал Спратлинг.
Гриффин сразу понял, к чему он клонит.
Не дождавшись Гриффина, Манн и Мучник вернулись из кафе в кабинет Спратлинга и почувствовали, что за время их отсутствия что-то изменилось. Спратлинг предложил им сесть и сказал:
– Вы проделали большую работу. Теперь дело достигло стадии, когда его пора представлять в суде, и я решил составить список юристов нашего отдела, которые способны справиться с этим наилучшим образом. То же самое я попросил сделать Джо Видмара. И оба наших списка возглавляет Джим Гриффин.
Итак, главным обвинителем назначен Гриффин. Манн и Мучник не знали, что сказать. Манн чувствовала, что все ее надежды рушатся. Юристы не знали, что Гриффин был согласен уступить руководство им, если они воспримут его назначение слишком тяжело. Но они старались не выдавать своих чувств.
Спратлинг пригласил Гриффина, и тот заверил Манн и Мучника, что они по-прежнему будут играть важную роль во вновь образованной команде. Юристы обсудили ближайшие задачи, и совещание закончилось.
Спустившись и выйдя на улицу, Манн, Мучник и Прайс остановили такси. Несколько минут они ехали молча, пытаясь справиться с обидой. Наконец, когда такси выехало на Ланфан-плаза, они заговорили о своих подозрениях: идея назначить Гриффина главным обвинителем пришла Спратлингу в голову не сейчас. Сегодняшнюю встречу он задумал именно с этой целью.
Гриффин первым делом постарался сгладить шероховатости в отношениях между чикагским антитрестовским отделом и ФБР. Он наметил встречу с руководителями спрингфилдского офиса ФБР, на которой хотел произнести инаугурационную речь. Но еще до этого, 20 марта, он пригласил агентов и юристов на совместный обед.
В половине седьмого все собрались за большим круглым столом. Поначалу обстановка была довольно натянутой. Шепард, обычно открывавший подобные сборища кратким приветственным словом, на этот раз от выступления воздержался. Агенты присматривались к новому прокурору, курировавшему их расследование. Судя по его мягкому тону и любезным манерам, вряд ли он был склонен действовать круто.
Гриффин первым начал разговор, пожаловавшись на чикагские морозы, спутавшие ему все планы; во время утренней пробежки
Наступила пауза. Затем Гриффин перешел к тому, ради чего они собрались:
– У всех нас одна цель – вывести преступников на чистую воду, чтобы они понесли наказание. Так давайте двинемся вперед, не теряя времени даром. Вы прошли свою часть дистанции отлично. Моя задача – принять у вас эстафету и постараться не разочаровать вас.
Херндон и Шепард с облегчением закивали. Новый руководитель говорил на их языке.
8 апреля Кандзи Мимото в номере парижского отеля взялся за телефон. Ему только что сообщили, что Уайтекер просил как можно быстрее связаться с ним, и у Мимото было мало сомнений в том, о чем пойдет разговор.{235}
В последние месяцы «Адзиномото» окончательно утвердилась во мнении, что отдел биопродуктов АДМ использует один из видов микробов, запатентованных японской компанией. В 1992 году Мимото пытался выкрасть американский лизиновый микроб во время визита на завод АДМ, но ничего не вышло. «Адзиномото» не оставляла этих попыток и недавно получила неоспоримое доказательство того, что АДМ незаконно использует принадлежащий «Адзиномото» патентованный микроб, с помощью которого производит аминокислоту под названием «треонин». Два дня назад «Адзиномото» возбудила против АДМ иск в одном из федеральных судов, и теперь Мимото ожидал бурной реакции Уайтекера.
Его ожидания оправдались.
– Кандзи, я не понимаю, как вы могли возбудить иск, даже не предупредив нас об этом! – горячился Уайтекер. – Мик Андреас просто вне себя.
Мимото возразил, что «Адзиномото» вынуждена защищать свои интересы, но Уайтекер не желал слушать никаких возражений. В их микробе нет абсолютно ничего японского, утверждал он, АДМ купила его у шведской компании «Эй-би-пи». А теперь из-за этого иска возникнут осложнения, в том числе и у самой «Адзиномото».
– Какие осложнения? – спросил Мимото.
Мик Андреас запретил ему ехать в Гонконг, где 21 апреля должны проводиться очередные переговоры о ценах, объяснил Уайтекер.
Мимото стал успокаивать его, подчеркивая, что переговоры очень важны для обеих компаний и их нельзя прекращать. В конце концов Уайтекер пообещал приехать в Гонконг и попытался в свою очередь уговорить японского бизнесмена отказаться от иска. Мимото отделался ни к чему не обязывающим обещанием подумать над этим, и на том разговор закончился.
Уайтекер положил трубку. Отключать диктофон не требовалось, потому что он его и не включал. Уайтекер не хотел, чтобы агенты ФБР знали об этом разговоре.
Билл Эспозито, начальник уголовного следственного отдела ФБР, просматривал за рабочим столом докладную записку о «Битве за урожай». Уже несколько недель он исполнял данное Дону Стаки обещание и следил за тем, чтобы вашингтонские бюрократические рогатки не мешали расследованию.
Но в этом деле его удовлетворяло не все. Прежде всего, вызывал сомнения главный свидетель обвинения. Никогда еще в этой роли не выступал человек такого высокого положения. Эспозито не понимал, что заставляет Уайтекера идти на риск.