Injectio платины 2
Шрифт:
— Молчать! — лакированные доски всё же удостоились удара белой, холёной дланью с украшенными перстнями длинными пальцами. — Не смей дерзить старшим! Мне и без того надоели ваши пьянки, драки и развратные похождения! Своим поведением вы позорите память нашего отца и вызываете слёзы у матери. Никто из детей её мужа не огорчал нашу мать так, как вы!
— Простите ничтожного, ваше превосходительство! — посетитель рухнул на колени, уткнувшись лбом в пол. — Мне так жаль, что я доставляю столько неприятностей старой госпоже Набуро!
— Хорошо
— Я достоин смерти, ваше превосходительство! — не поднимая головы, глухим от сдавленного рыдания голосом вскричал собеседник. — Прошу вас, накажите меня со всей строгостью. Моя несдержанность принесла вам и госпоже Набуро столько огорчений!
— Я устал от ваших бесконечных извинений, Рокеро-сей, — оборвал его Хосино Нобуро, выпрямляясь в кресле и глядя куда-то поверх коленопреклонённого младшего брата. — Наш отец особенно любил вас, как своё последнее дитя. Почитая его память, я помог вам сдать государственные экзамены на степень ейчей, устроил на хорошую должность и никогда не стеснял в деньгах. А чем вы ответили на такую заботу?
— Я достоин смерти, — вновь забубнил молодой человек.
— Вместо того, чтобы усердно трудиться на благо Сына неба и во славу семьи, принося ей почёт и процветание, вы шляетесь по заведениям, играете в кости, дерётесь, — проигнорировав его слова, вещал губернатор, выкладывая всё, что накопилось на душе.
Он долго раздумывал над дальнейшей судьбой непутёвого брата и пришёл к неутешительному выводу, что такого оболтуса можно исправить только тяжкой воинской службой где-нибудь подальше от цивилизации с её соблазнами. Правда, там опасно, и Рокеро может погибнуть, но тогда его, по крайней мере, можно будет почитать как героя.
Теперь высокопоставленному чиновнику надлежало так объявить о своём решении, чтобы брат воспринял это не только как наказание, но и как возможность искупить свои многочисленные проступки.
— Но ваша последняя выходка переходит все границы. Вы опозорили меня и нашу семью перед всем городом! Да что там городом! Перед дворянством всей провинции! Поднять руку на благородного человека гораздо старше себя годами и общественным положением, заставив именитого землевладельца в одном белье выскакивать на улицу на потеху простолюдинам! Хвала Вечному небу, что его укрыла городская стража, иначе этот почтенный человек мог и умереть от перенесённых унижений. И тогда бы мне пришлось судить вас за убийство и приговорить к смерти.
— Я, безусловно, виноват, ваше превосходительство, и не прошу о снисхождении, — воспользовавшись паузой, подал голос собеседник, по-прежнему не смея поднять головы. — Это всё из-за моей невоздержанности и вспыльчивого характера. Я приложу все усилия, чтобы исправить в себе
— Это всё из-за безответственности, — вновь не дал ему договорить хозяин кабинета. — Ваша мать баловала вас и потакала вашим капризам. Омерзительно пьяным вы заявились в дом всеми уважаемой Сумеречной Розы, заранее не условившись о встрече. Неудивительно, что самая популярная гетера в Хайдаро принимала гостя. Разве вас не предупредили об этом?
— Воспоминания об этом недостойном поступке жгут моё сердце! — вскричал молодой человек, гулко ткнувшись лбом в пол.
— Я спрашиваю! — повысил голос губернатор, стараясь побольнее уязвить нашкодившего родственника. — Говорили вам, что госпожа Сумеречная Роза не может вас принять?
— Говорили, ваше превосходительство, — подтвердил младший брат. — Но я лишь хотел передать Сумеречной Розе стихи…
— Вы ещё и оправдываетесь?! — едва не задохнулся от возмущения старший брат.
— Что вы, ваше превосходительство! — запротестовал молодой человек. — Я знаю, что мне нет прощения, и молю о наказании. Но вы же должны знать все обстоятельства…
— Какие ещё обстоятельства? — Хосино Нобуро почувствовал, что его начинает покидать с таким трудом обретённое спокойствие. — Вас просили уйти и слуги гетеры, и люди барона. А вы ворвались в комнату, напугали женщину, избили почтенного дворянина, заставив его выпрыгивать из окна в одном белье, да ещё и погнались за ним!
— Это всё моя невоздержанность! — вскричал собеседник. — Пусть наказание послужит мне уроком, научит почтению к старшим и терпению.
— Какому ещё терпению? — окончательно выходя из себя, рявкнул высокопоставленный чиновник.
— Я не стерпел, когда господин Бакуфо назвал меня «пьяным паршивцем»! — выпалил младший брат.
— Барон Бакуфо так сказал? — недоверчиво переспросил хозяин кабинета. — Или это ваши очередные плутни?
— Клянусь Вечным небом и памятью предков! — молодой человек впервые рискнул поднять голову и посмотреть на него. — Я вёл себя непростительно шумно для благородного человека. Но когда понял, что госпожа Сумеречная Роза занята, то собрался уходить и лишь просил передать ей мои стихи… Да замешкался немного. Тогда-то господин Бакуфо и закричал своим людям, чтобы те меня на улицу выкинули.
— Господин барон знал, кто вы? — нахмурился губернатор.
Дело начинало приобретать несколько иной оборот. Нисколько не оправдывая поступок брата, господин Хосино Нобуро хотя бы понял, из-за чего тот устроил очередной скандал. Рокеро, безусловно, виноват в том, что оскорбил дворянина старше себя возрастом и положением.
Однако, если господин Бакуфо столь оскорбительно высказался в адрес не просто благородного человека, но ещё и близкого родственника высокопоставленного чиновника, то он тоже позволил себе лишнее. Назвать Рокеро Нобуро «пьяным паршивцем» мог только его старший брат или мать.