Injectio платины 3
Шрифт:
Приведя себя в порядок, облачившись в форменный халат, не слишком подходящий для верховых прогулок, и обув туфли вместо сапог, он попросил у владельца гостиницы слугу, чтобы тот проводил его до дома начальника уезда.
На дворе его уже ждал Жбан, державший коня в поводу.
— Пойдёшь со мной.
— Слушаюсь, господин, — привычно поклонился слуга.
— Дождёшься меня там, — продолжал отдавать распоряжения хозяин.
— Да, господин, — отозвался собеседник.
— Когда будешь болтать со слугами господина Сабуро, — секунду поколебавшись,
— О ком, господин? — удивлённо вскинув брови, переспросил Жбан.
Тут из распахнутых дверей гостиницы выскочил мальчишка лет десяти в чрезвычайно застиранной, но чистой одежде.
— Господин, — поклонился он всаднику. — Мой хозяин, почтенный Тошаки, велел проводить вас до дома благородного господина Сабуро.
— Веди, — приказал младший брат губернатора и, посмотрев на выжидательно застывшего Жбана, раздражённо махнул рукой. — Ни о ком.
Слуга равнодушно пожал плечами, а его хозяин, ткнув пятками в бока мерина, направил животное вслед за маленьким проводником.
Когда мальчишка привёл их на тихую, замощённую улицу и указал на массивные ворота, толстые створки тут же распахнулись, и встречать дорого гостя вышел сам господин Бано Сабуро в окружении множества одинаково одетых слуг.
Весьма удивлённый столь стремительным появлением хозяина дома чиновник по особым поручениям решил, что того не иначе как кто-то заранее предупредил о приближении важного визитёра.
— Счастлив приветствовать вас, господин Нобуро! — торжественно объявил начальник уезда, кланяясь и прижимая ладони к животу.
— Для меня большая честь посетить ваш гостеприимный дом, господин Сабуро, — любезностью на любезность ответил тот.
— Для меня ещё большая честь принимать в своём жалком жилище столь благородного дворянина, — со всей возможной обходительностью продолжил собеседник, делая приглашающий жест.
Молодой человек глянул на Снегиря, которого держал под уздцы Жбан.
— О них позаботятся, господин Нобуро, — заверил его начальник уезда.
— Благодарю, господин Сабуро, — кивнул тот и в сопровождении хозяина дома проследовал в ворота меж двух шеренг склонившихся в поклоне слуг.
— Смею надеяться, господин Нобуро, — вкрадчиво заговорил собеседник. — Вы не сочли за дерзость мою нижайшую просьбу прибыть чуть раньше прочих гостей?
— Не беспокойтесь, господин Сабуро, — заверил его младший брат губернатора. — Зная ваши высокие моральные принципы и безупречную репутацию, его превосходительство повелел не афишировать причину моего расследования, и посторонних в него не посвящать. Об истинных целях моего пребывания здесь знают только вы, я и он.
После этих слов начальник уезда остановился прямо посередине двора, поклонился перед знатным гостем чуть ли не до земли, так что даже пришлось придержать рукой шляпу, а когда выпрямился, чиновник по особым поручениям увидел, как из его покрасневших глаз ручьями текут слёзы.
— Что
— Передайте его превосходительству моё глубочайшее почтение! — срывающимся от сдерживаемого рыдания голосом вскричал тот. — Пусть его превосходительство знает, что ничтожный Бано Сабуро готов выполнить любое его приказание и даже отдать за него жизнь.
— Непременно передам, господин Сабуро, — пообещал младший брат губернатора.
Тщательно вытерев мокрое лицо белоснежным платочком, начальник уезда вновь сделал приглашающий жест.
— Прошу вас, господин Нобуро, пройти в мой кабинет.
Глянув в ту сторону, чиновник по особым поручениям обратил внимание на двух служанок, застывших в полупоклоне по сторонам одной из трёх выходящих на веранду дверей. Они помогли хозяину дома и гостю раздеться, после чего распахнули перед ними тонкие створки.
В лицо молодого человека пахнуло теплом, исходившим от двух массивных бронзовых жаровен. Не то чтобы погода стояла уж очень холодная, но всё же зима ещё не закончилась, и кое-где по-прежнему лежал снег. Рокеро Нобуро порядком продрог в своём парадном шёлковом облачении, поэтому очень обрадовался возможности отогреться.
Подойдя к столу, Бано Сабуро взял один из лежавших там листов и с поклоном протянул ему. Осторожно взяв бумагу, младший брат губернатора поднёс её к светильнику с ярко начищенным отражателем и торопливо пробежал взглядом текст, написанный ровным каллиграфическим почерком.
Пропустив пышные изъявления почтения адресату и его многочисленным родственникам, чиновник по особым поручениям сразу перешёл к сути, где автор письма опять-таки в самых изысканных выражениях просит дорогого дядюшку выслать немного денег.
Господин Сабо уверял богатого родственника в том, что осознал прошлые ошибки и готов полностью изменить своё поведение. В качестве одного из доказательств серьёзности своих намерений он сообщал о желании признать дочь, которую ему родила гетера Голубой Колокольчик.
Данный аргумент показался Рокеро Нобуро несерьёзным и, похоже, начальника уезда он тоже не убедил.
Признание дворянами рождённых вне брака детей случалось, хотя и нечасто. Только вряд ли подобный шаг со стороны оболтуса, промотавшего наследство отца, может служить подтверждением его возвращения на путь добродетели.
Тем не менее письмо имелось, а следовательно, господин Сабуро не врал, когда говорил о дочери троюродного племянника. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он и его сестра захотели помочь девушке, в жилах которой течёт кровь их благородного рода.
— Вы послали ему деньги, господин Сабуро? — спросил молодой человек, возвращая бумагу.
— Я отправил ему письмо, в котором просил сообщить, что он намерен делать дальше, — скорбным голосом проговорил собеседник. — Но ответа так и не получил. А потом я узнал, что господин Сабо внезапно скончался.