Инктобер. Месяц перемен
Шрифт:
Варя сидела на скамейке возле детской площадки и ждала Родиона с его сестрёнкой. Временами сердце проваливалось куда-то, Варя не знала, из-за Родиона или из-за сестры: а вдруг она её не примет? А может, вообще из-за нового ощущения – она впервые что-то потребовала для себя. Не как обычно – посчитала чужую просьбу своей обязанностью, а показала, что её усилия чего-то стоят.
Чтобы заглушить волнение, она достала привычное: скетчбук и ручку. К моменту, когда на площадке появился
– Вот, – сказал Родион. – Знакомьтесь. Варя – Михалина. Всё в силе?
Варя кивнула.
Они договорились так. Варя «пасёт» Михалину, Родион в свободное время объясняет ей алгебру. Когда Варя выговорила это условие, сама испугалась. Какое может быть сравнение: погулять с ребёнком и вдолбить формулы и задачи в её тупую башку? Но Родион кивнул, даже не удивившись. Для него, видимо, всё было наоборот. Да и не в трудности суть – Варя вспомнила подслушанный разговор: какие-то у него имелись дела на время прогулок с Михалиной.
Оставшись вдвоём, девочки – большая и маленькая – сначала молчали.
– Родя сказал, что ты красиво рисуешь, – произнесла наконец Михалина.
Она серьёзно смотрела на Варю серыми (как у Родиона!) глазами и, кажется, ни капли не смущалась.
И у Вари вдруг пропала всякая робость. Она против воли заулыбалась – надо же, Родион её похвалил, хотя бы и перед младшей сестрой!
– Это правда? Нарисуешь мне пони?
– Нарисую, – легко согласилась Варя. – И пони, и жирафа, всё, что захочешь!
Минуту спустя они сидели на широком бортике песочницы – пока знакомились, все скамейки оказались занятыми – и рассматривали Варин скетчбук.
– Ничего красивее не видела! – восхитилась Михалина.
Очень скоро Варя поняла, что Михалина вообще изъяснялась не как пятилетка, а совсем по-взрослому.
– Я могу подарить тебе какой-нибудь рисунок, если хочешь, – предложила Варя.
– Хочу. Вот это!
Михалина уверенно ткнула пальчиком в понравившийся арт.
Ох! Вообще-то это была лучшая Варина работа. И по замыслу, и по воплощению. Варя даже опасливо думала, что в галерее «чернильного октября» она смотрелась бы не хуже других.
Она нарисовала хоровод из масок, а в центре круга – платье без хозяина. Платье само по себе изогнулось в динамичном танце. А маски были разные: насмешливые, хнычущие, презрительные, ехидные, злобные. Ни одной доброй! Немного жутковатая получилась картинка, непонятно, чем
– Хорошо, – согласилась Варя. – Только давай я отдам тебе рисунок, когда ты пойдёшь домой. Нам гулять ещё долго, ты можешь его помять. Или разорвать.
Михалина помолчала, обдумала – и согласно кивнула, тряхнув бубенчиками на шапке. Серьёзная барышня!
Вокруг шумели люди. Худенькая девушка в берете качалась на качелях: сначала потихоньку, потом с увлечением. Бабушка, проходившая мимо, увидела, как голуби расклёвывают кусок бублика. Она попросила молодую маму с коляской пощипать бублик помельче, а то один крупный голубь никому не даёт. Поделим на всех, улыбнулась мамочка. Ребёнок в коляске внимательно наблюдал за голубями, которые принялись каждый за свой кусок, и неожиданно улыбнулся. Во рту у него успело вырасти только два нижних зуба. И Варя улыбнулась. Она не посторонняя на этой площадке, а полноценный человек, тоже присматривает за ребёнком!
– А рисунок? – напомнила Михалина, когда уже явился Родион, чтобы её забрать.
– Ах да! – спохватилась Варя.
Она почти свыклась с мыслью о том, что с сегодняшней страничкой инктобера придётся расстаться. Ну и что, что «Новое платье» будет у Михалины. Это же всё равно считается, правда? Зато Родион сказал спасибо, а улыбка Михалины окончательно убедила её в том, что эта девочка теперь её маленький друг.
А вечером Варя увидела Насмешника. Не у себя в голове, не во сне, а по-настоящему.
Он сидел на подоконнике того самого окна напротив. Живой и голый. Не совсем голый, конечно, в трусах, но живой ведь! И это было почти волшебство! Варя так удивилась, что не отвела глаз даже в тот момент, когда он повернул голову и посмотрел прямо на неё.
11 октября
Победоносный
Меня разбудил звонок. Я сначала думал – будильник. Хотел заглушить, хватанул спросонья телефон, не удержал в руках, он грохнулся на пол и замолчал.
Но через секунду запел снова, уже из-под кровати.
Я зарычал, сполз вниз. Понял, что сон закончился.
– Здоров, сынище! – бодрый голос отца. – Чего не отвечаешь?
– Сплю, – не подумав, ляпнул я.
– Что за «сплю»? А лекции?
– Мне ко второй паре, – нашёлся я. – А вчера допоздна засиделся, к семинару готовился.
– А-а, ну ладно. Как ты там вообще?
– Да всё норм.
– Как Марк? Что-то ему дозвониться невозможно.
– Марк тоже в порядке. Он ушёл уже, – на всякий случай добавил я, побоявшись, что брата, чего доброго, потребуют к телефону.
Конец ознакомительного фрагмента.