Инкубатор для шпионов
Шрифт:
— Да каждому, кто ее произносит, — фыркнул Турецкий.
— Вообще-то верно, конечно, — усмехнулся Меркулов. — Но в историческом, так сказать, контексте первенство за Екатериной Великой, которая ляпнула это при весьма забавных обстоятельствах. Молодому Суворову, находившемуся тогда под началом генерал-фельдмаршала Румянцева-Задунайского, поручили провести разведку, а Суворов, выполнив приказ, вдруг взял да и разбил противника в пух и прах. На что у него приказа, как ты понимаешь, не было. И тогда приревновавший к растущей славе Суворова Румянцев решил его примерно наказать за невыполнение приказа:
— Короче, Стасова с меня никто не снимает, и даже напротив, спросят за него вдвойне, — сказал многоопытный Турецкий.
Свою неприметную «шестерку» Щербак припарковал во дворе пятиэтажного дома возле проржавевшей «ракушки» и откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза. Следующий дом — десятиэтажный, новый, с нестандартной архитектурой, а значит, люди в нем живут исключительно деловые, состоятельные. Там периодически пищал электронный замок домофона и из подъезда выходили жильцы. Для субботнего утра слишком много шума и суеты, но окна Рапановой на седьмом этаже были плотно зашторены.
Щербак чуть задремал, но, как только снова запищала дверь подъезда, распахнул глаза. Нет, не Рапанова… Но зато за ее кухонным окном возникло какое-то движение. Он достал бинокль и сразу же увидел женскую грудь в бюстгальтере. Гм-м!
Щербак оглянулся на вышедшего из подъезда мужчину. Невысокий щуплый субъект, несмотря на жару кутавшийся в старую джинсовую куртку, бесцельно брел по двору. Щербак достал из бардачка ксерокопию свидетельства о разводе Рапановой и паспорта мужчины, который числился когда-то ее мужем, — в ЗАГСсе была проведена работа по сбору информации. Сличил с оригиналом. Так и есть, лицо хотя и изменилось, но явно принадлежало этому доходяге.
Щербак снова взялся за бинокль, но за окном уже никого не было…
Через час Рапанова вышла из подъезда. Она и в самом деле была хороша: лет тридцати — тридцати трех, не больше, стройная, с коротким носиком и блестящими глазами — это было видно и на расстоянии.
Когда она прошла мимо, Щербак вылез из машины, достал из багажника пакет, набитый смятыми газетами, пошел следом за ней.
Рапанова кивнула мужчине на вышке, который охранял гаражный кооператив, и прошла мимо ворот.
Щербак выкинул мусор в контейнер и вернулся к «шестерке». Медленно поехал к гаражам, но предусмотрительно свернул в сторону вывески «Шиномонтаж». Как раз в эту минуту из-за ворот гаражного кооператива показалась машина Рапановой. Это был синий «опель-пассат». Щербак развернулся и поехал следом.
Сначала Рапанова посетила фитнесс-клуб, но пробыла там недолго. Сквозь стеклянные стены коридора Щербак увидел, что приехала она не заниматься — кого-то искала. Поэтому обошла тренажерные залы, бассейн и вернулась к машине. На улице позвонила по мобильному телефону, но ей, похоже, не ответили. Тогда она села в машину и поехала в центр. Разумеется, Щербак двинулся следом.
Там Рапанова
Когда после двух часов родители стали забирать своих наряженных детей с утренника, Щербак увидел, как Рапанова не слишком решительно направилась к молодому накачанному мужчине в футболке, которая сидела на нем в обтяжку. Он вел из сада мальчугана лет пяти. Мужчина оглянулся и скорчил недовольную гримасу. Отправив мальчика поиграть на детскую площадку, он что-то раздраженно выговаривал Рапано-вой, довольно громко повторяя, что сейчас за ними сюда приедет жена. После чего Рапанова, срываясь на фальцет, обругала его матом и, глотая слезы, пошла прочь…
Весь день Щербак ездил за ней по пятам, обошел кучу бутиков и торговых комплексов, затем потолкался возле салона красоты, где Рапанова шикарно уложила свои длинные рыжие волосы.
Наконец они оказались на Охотном Ряду. Рапанова не стала оставлять машину на платной стоянке, а припарковала ее во дворе одного из жилых домов Петровского переулка и пошла назад пешком. Щербак тоже оставил «шестерку» в соседнем дворе, подошел к ее машине. Достал свой многопрофильный сигнальный брелок и отключил сигнализацию. Открыл дверцу «опеля» и прилепил «жучок» под приборную доску.
Затем последовал за женщиной. Рапанова прошлась по театральным киоскам и зашла в кассы Малого, а затем Большого театра. Несколько раз попыталась опять куда-то дозвониться по мобильному телефону и, недовольная, вернулась в машину. Щербак настроил поисковый приемник. Через несколько минут Рапанова начала говорить.
— Ну и что? — услышал Щербак ее голос. — Теперь ты со мной никуда не пойдешь, что ли?
Затем тишина и сквозь треск ее досадливый вздох.
— Тоска…. Дожила. Даже в театр сходить не с кем. С тренером?! Да пошел он! А Рапанов — что Рапанов?
Ну позвала я его вчера. Приходил. Ты бы его видела… Лучше бы не приходил. Знаешь, мы давно чужие люди. Ладно. Что я ныть тебе буду? Привет семье.
Она завела двигатель, и машина медленно выехала со двора. Из подворотни напротив Щербак видел, как она вращала руль и одновременно прикуривала. Наконец «опель» выехал в переулок и двинулся к Тверской. Там Рапанова раздраженно хлопнула дверцей и вошла в Елисеевский гастроном. Через несколько минут она вышла оттуда с бутылкой «Русского стандарта» и с угрюмым видом вернулась в машину. После этого, проехав по полупустым улицам, она не спеша вернулась домой. Поставив «опель» в гараж, поднялась в квартиру и задернула на кухне шторы.
Щербак вздохнул. Он уже почти не прятался и всю дорогу назад ехал, что называется, дыша в спину, но это явно была вовсе не искушенная в слежке дамочка, и, по всей видимости, ниКак она наблюдения за собой не ждала. В течение оставшегося дня никто к ней не приходил, и окно на ее кухне светилось до трех ночи.
В полдень следующего дня Рапанова отодвинула на кухне занавеску и выглянула в окно. Щербак схватился за бинокль. Стоя в небрежно накинутом халате, она пила томатный сок из стакана и бессмысленно разглядывала двор. Долго же она спала… Или это был не томатный сок? Скорее, похоже на «Кровавую Мэри». Щербак опустил стекло форточки и сплюнул на улицу. Через час Рапанова вышла из дома.