Инкубатор, или Необыкновенные приключения Юрки Гагарина

Никишин Александр

Насчёт технологии транспортировки Семёнова просветил бойкий и говорливый сторож с парковки дома № 48 по имени дядя Коля, допрос которого они вели с Бубукиным.

— Я чуть в штаны не наложил, — признался дяд Коля. — Всё небо закрыла, зараза! Останкинскую башню, соседний дом депутатский. Огнищи из-под низа сверкают, переливаются страшно, как будто лесной пожар, я даже не успел испугаться, потому что люди на детской площадке завизжали страшно, девчонки там обжимались с пацанами.

— Больше вы их не видели? — задал вопрос Семёнов.

— Не, не видел, — махнул рукой сторож, — да я уж про них и не думал, я ж корабль ихний увидал! Вижу,

как у этой огромной страшной штуки, а она была, я вам так скажу, чтоб не соврать, раза этак в три больше нашего огромного дома в 22 этажа, низ вдруг — р-раз — и раскрылся!

— В каком смысле раскрылся? — уточнил Семёнов. — Как что? Как люк? В одну сторону или на две половинки? Или откинулся, как сходни у парома?

— Да не, не как люк. И не как паром! Прямо, как пасть какая, как пещера Алладина, только над головой! А дно не открылось, не, оно просто разошлось.

— Как это «разошлось»?

— Как, как! Вот так! Взяло и разошлось!

— Ничего не понимаю! Можете описать точнее, это очень важно.

Дядя Коля засуетился, ему просто не хватало слов, чтобы описать всё увиденное той ночью.

— Ну, я не знаю, — он растерянно развёл руками. — Ну как? А, во! Всё равно, как в объективе фотоаппаратном, если с фотоделом знакомы. У меня-то был «фэд» в детстве, ха-арошой такой фотик. Я всё умел — проявитель, закрепитель, проявка, обрезка, сушка, весь процесс знал, этого, как его, фотодела.

— Николай Иванович, это не существенно! — не выдержал Семёнов. Очень ему хотелось разобраться в технологии вывоза здания.

— Ха, это вы зря, гражданин хороший! Тут ведь — аналогия, во, как! Эта, как её, тоже на «а»?

— Ассоциация?

— Во-во, ассоциация! У нас после этих пришельцев, память на ассоциацию поотшибало, никто ничего не помнит. То ли нам пришельцы мозги прочистили, то ли эти, как их, психологи! Ходили тут, учили нас: забудьте, что видели! Многие и забыли!

«Ассоциация» дяди Коли была проста до гениальности. В объективе фотоаппарата есть шторки. А дно корабля пришельцев раскрылось именно, как шторки, по кругу, в разные стороны. Только, как сказал дядя Коля, «в фотике — пустой глаз, а тут — дырища размером с Красную площадь!». И корабль практически стал садиться открытым дном на здание и на площадку.

Но дальше было самое страшное, то, что едва не свело с ума дядю Колю. Прямо из-под днища корабля по принципу телескопической антенны выполз гигантский металлический «стакан» с острыми блестящими в свете огней краями. Как он сказал, большая «гильотина». И края этой гильотины вошли в асфальт, как нож в масло.

— И, блин, ровно по моей парковке! — рассказывал дядя Коля, дрожа от воспоминаний той страшной ночи. — Прошёлся и все машины как колбасу нарезал. И прямо рядышком с «Феррари» Лёхиного папы, а папа у него такой начальник большой, что запросто за машину убьёт, даже не моргнув глазом и ему ничего не будет!

— Не понял с «Феррари», — сказал Семёнов. — Как это вгрызаться? Вращение было круговое, что ли? Или как циркулярная пила?

— Я ж говорю, гильотина! — заволновался дед. — Из-под днища выполз такой железный стакан, концы которого были острые, ну, ножи формально. И стали всё тут рубить по кругу. — Дядя Коля развёл руками. — Ну, не могу я объяснить, как.

Но зато, говорит, могу нарисовать. Семёнов тут же дал дяде Коле чистый листок бумаги и ручку.

— Вот так этот корабль висел. Вот он, а вот — дом. Открылась дыра эта — вот так и оттуда стал выходить

такой как бы стакан, но без дна, ну, как вам объяснить? Помните, в советское время были пластмассовые стаканчики — сверху хлопнул и он сложился, а потянул — он и вылез? Как антенна? А у этого гигантского стакана края острые-преострые, они-то и вырезали весь фундамент метров на двыадцать.

То, что рисовал дядя Коля, было не похоже ни на что. У Семёнова, когда он увидел его самодеятельный чертёжик, по спине потёк липкий пот. Это что ж выходит, думал Семёнов, у гостей фактически безграничные возможности! Такое даже представить невозможно! Огромный корабль, по всей видимости, полый изнутри, такой огромный, что способен накрыть собой, как крышкой, гигантский 22-х этажный домина, садится и лепит что-то похожее на куличики в детской песочнице. Только не лепит, а с помощью гигантског резака пропиливает всё вокруг — асфальт, коммуникации, трубы, провода, стены. Но при этом нет замыкания, вода не льётся из разрезанных труб и люди спят без задних ног. Но ради чего? Узнать состав бетона, из которого построен дом? Секреты земной канализации? Устройства человеческого жилья? Мистика! Бред сивой кобылы!

2.

— Дом под колпаком? — констатрировал Семёнов.

— Типа того, — согласился дядя Коля.

— Звучит.

Благодаря дяде Коле, Семёнов понял, что должно было последовать дальше. Под гигантским стаканом на манер шторок фотобъектива должно было закрыться гигантское, пятисотметровое днище корабля и это летающее сооружение легко бы сняло с земли дом, населённый тысячами спящих людей. Для чего? Очевидно, для того, чтобы увезти на свою планету! Но почему-то не сложилось. Почему? А вот это вопрос. Почему дом был не увезён, а просто передвинут с места на место? Почему сразу после этого инопланетный корабль покинул Останкино? Что-то случилось? Чрезвычайное происшествие на борту?

Так думал Семёнов, отгоняя одну простую мысль, которая могла привести к далекоидущим выводам: а если инопланетянам помешали люди? Сами жильцы дома № 48?

Вопрос в другом: все, кто были той ночью в доме № 48, утверждают, что они спали. Даже те, кого забросило черт те куда. Дом был поднят на высоту в двадцать-двадцать пять метров, повернут боком по оси, а потом кинут с этой высоты, а люди спали? Окна выбиты, все внутри перевернуто, а люди спят! Но почему-то те десять человек, что пропали утром 18-го, не спали и это точно, думал Семенов. А вот, почему не спали именно эти десять человек и воришка по кличке Чирик — неясно.

Ясно другое. Какую бы глобальную операцию не замышляли пришельцы, но итог её такой: огромные корабли были посланы ради того, чтобы утащить десяток жильцов дома № 48 и ещё одного мелкого воришку. Это — в остатке. Бред какой-то!

3.

Голова шла кругом и у Семёнова, и у Бубукина. А тут ещё дядя Коля бубнит, гундосит — подробно-подробно, не забывая детали:

— И прошёлся этот нож прямо машинам! Мама моя, думаю, мне ж таких денег ни в жизнь не заработать. Я глаза закрыл руками: Господи, говорю, за что мне на старости лет такие испытания? Спаси и сохрани! Прости мне, Господи, все мои прегрешения! Если жив останусь, пойду в наш останкинский храм и на всю зарплату куплю свечек, это я Богу говорю, а сам краем глаза смотрю, что в нашем дворе происходит. Страшно ведь, такая хреновина висит! Да ещё не просто висит, а огнями пылает, там этих мигалок миллиён, наверное, был.