Инквизиция: Омнибус
Шрифт:
— После этой улицы мы выйдем на открытый базар, а за ним как раз и будет амфитеатр Бураганда, — прошептал Танзиль.
Росс кивнул и сделал знак рукой, приказав партизанам идти вперед, чтобы прикрыть следующую секцию улицы. Селемина и Прадал прикрыли следующую. Так с осторожностью они продвигались, пока не достигли перекрестка.
Добровольцы прошли вперед, половина из них заняла позиции, держа оружие наизготовку, чтобы прикрыть огнем разведчиков, скрывшихся за поворотом. Спустя некоторое время, разведчики вернулись. Росс не мог разобрать, что там происходит, но, казалось, что партизаны тихо спорят между собой.
— Что
Охотник пожал плечами.
— Сейчас узнаем, — сказал он, кивнув в сторону Танзиля, который уже бежал к ним.
Парень махнул обрубком руки и покачал головой.
— Путь заблокирован, мы не сможем пройти.
— Что значит «заблокирован»? — спросил Росс.
— Баррикады. Противник забаррикадировал выход на площадь. Камни, обломки, колеса, колючая проволока — баррикады около двадцати метров в высоту. Думаю, нам придется вернуться и поискать другой путь.
Росс красочно выругался. Потом выругался еще раз.
— Не все так плохо, инквизитор. Ткацкая мастерская моего хозяина в пятистах метрах отсюда, если пройти назад. Там через черный ход можно выйти на соседнюю улицу. Мы сможем добраться до амфитеатра оттуда, — заверил его Танзиль.
— Ну ладно. Тогда веди, — ответил Росс.
Команда Росса начала мучительно медленное продвижение обратно по тому пути, по которому они шли сюда. Они не успели далеко уйти, когда услышали низкий рев двигателей — тактическая осторожность была более чем оправдана. Партизаны начали шепотом передавать предупреждение вдоль линии.
Сначала Росс не понял, что за басовитый гул нарушил тишину ночи.
— Вражеский патруль, прячьтесь, — прошептал один из добровольцев. Предупреждение шепотом передавалось по колонне.
Но прятаться на узкой улице было некуда. Росс увидел приближающийся свет фар и прожекторов. Лучи ярко-белого света пронзали тьму. Шелковый мрак ночи вокруг внезапно сменился ослепительным сиянием. Они были в ловушке.
Росс подскочил к ближайшему окну, закрытому деревянной решеткой. Ударом плеча инквизитор проломил ее и ворвался внутрь, упав на колени в облаке пыли. Это оказался маленький книжный магазин. Полки были опрокинуты, вырванные страницы книг устилали пол. Ряд узких окон выходил на улицу. Еще двое партизан вскочили в помещение и, сорвав решетчатые ставни, приготовились стрелять, устроившись с оружием на подоконнике.
Первыми появились мотоциклисты, моторы их машин ревели как цепные пилы. За ними следовали два легких грузовика — патрульные машины серо-белого цвета со следами грязи и ржавчины. В их кузовах помещались два отделения Броненосцев и своры боевых псов.
Большинство партизан было застигнуто на улице. Открыв неприцельный огонь, они пытались найти укрытие. Патрульные грузовики остановились почти рядом с партизанами, и противник начал высаживаться. Первыми рванулись из кузовов боевые псы, громадные рычащие мастиффы. За ними с лязгом и грохотом спрыгивали Броненосцы.
Росс выстрелил из плазменного пистолета. Мини-сверхновая плазменного заряда испепелила Броненосца, выпрыгивавшего из кузова, расплавив его доспехи и фактически приварив к раме грузовика. Из углубления в стене напротив Росса Селемина и Прадал обстреливали противника.
Чей-то выстрел разбил прожектор на первом грузовике, и все вокруг погрузилось во мрак. В наступившей
— Если не отвлечь их, мы покойники, — сказал Сильверстайн. Он занял позицию рядом с Россом, темнота ему ничуть не мешала.
Прежде чем Росс смог возразить, Сильверстайн сжал его руку.
— Я вернусь к вам еще до рассвета. Держите вокс-канал открытым.
И охотник выскользнул через окно на улицу.
На секунду он задержался, двумя точными выстрелами сняв двух мотоциклистов. Пули с мягкой оболочкой просто сорвали их с мотоциклов. Едва сбавив шаг, Сильверстайн пересек улицу, направившись туда, где под треугольной аркой группа партизан была прижата огнем противника. Еще несколько точных выстрелов по вражескому патрулю дали бойцам сопротивления передышку, в которой они так нуждались. Сильверстайн и несколько кантиканцев, выскочив из укрытия, бросились прямо на врага. Оставшиеся партизаны отступили туда, где прятался Росс, и знаками показали, что можно следовать дальше.
Противник был отвлечен, а именно это и нужно было Россу. Не теряя времени, инквизитор выпрыгнул на улицу. Что произошло дальше, он почти не помнил. Он едва видел спину бегущего впереди человека. Во всеобщем смятении Селемина схватила его за руку, и Росс крепко держался за нее, стараясь не отстать на бегу. Они продирались через ряды фанерных прилавков, взбегали вверх по ступенькам, едва не падая в темноте. Однажды что-то с треском сломалось под ногой Росса, и инквизитор едва не вывихнул лодыжку. Он надеялся, что кантиканцы, бегущие впереди, знают, куда они направляются.
После очередного головокружительного подъема по хрупким деревянным ступенькам, они выбрались через люк на крышу. Партизаны сразу же начали уходить по крышам, но Росс успел бросить взгляд на улицу внизу. Там, внизу, прямо под ним, были машины карательного отряда. Еще дальше он увидел вспышки выстрелов — это мог быть только Сильверстайн и последовавшие за ним добровольцы. А еще дальше был виден яркий свет прожекторов — новые машины противника подходили к месту боя. С болью в душе Росс отвернулся, понимая, что ничем не может помочь Сильверстайну, и начал подниматься по крышам.
Преодолев ряд террас, они, наконец, спустились по водосточной трубе в узкий переулок. Дорожка для пешеходов была не больше девяноста сантиметров в ширину, и оканчивалась рядом неровных ступенек. Путь освещала натриевая лампа на проволоке. Это место воняло желчью и мочой.
— Сюда, быстрее, — сказал Танзиль.
Остатки их отряда, выстроившись в неровную колонну, последовали за юношей. Вскоре поблизости — слишком близко — послышался злобный рев моторов.
Зал собраний на борту «Карфагена» был огромен, его сводчатый потолок украшали гобелены и знамена. Тяжелые скамьи, обитые кожей, были расположены ровным восьмиугольником, окружая возвышение в центре. Стены зала являли собой истинный триумф имперского великолепия — мозаика из глазированных плиток изображала исторические сцены времен, предшествовавших Воссоединению, ярко сверкавшие в бледно-голубом свете. Из трехсот тысяч плиток не было двух одинаковых — труд, который занял у гениального художника Жоржа Севилля почти половину столетия.