Инквизиция: Омнибус
Шрифт:
— Тогда вы сделайте это, — хищно ухмыльнулся Кабалес. — Вы можете принять командование над той секцией траншей Магдалы.
Генерал щелкнул пальцами, и к ним подошел молодой лейтенант, поднеся генералу табакерку и стопку свернутых карт. Кабалес взял из стопки одну карту и развернул ее.
— Вот предгорья Магдалы. Если вы думаете, что сможете взять одну из тех высот, возьмите эту.
Росс нашел высоты на карте, затем посмотрел на них в телескоп. Это было явно плохое место. Приблизив масштаб, он всмотрелся в избитую снарядами полосу унылой каменистой
Хуже того, противник перед их фронтом удерживал высоты Магдалы. Они возвышались в полукилометре дальше, ряд горбатых холмов, изрезанных трещинами, расщелинами и естественными укрытиями в виде камней и зарослей утесника. На вершинах холмов противник оборудовал артиллерийские позиции и обстреливал отлично видимые ему имперские траншеи в низменности. По мнению Росса это было наихудшее из возможных тактических положений.
— Вы примете командование? — спросил Кабалес достаточно громко, чтобы это слышали собравшиеся офицеры.
Конечно, это была хитрость со стороны Кабалеса, чтобы восстановить лицо и поставить на место молодого выскочку-инквизитора. Кабалес знал это. Росс знал это. Более опытный и осторожный инквизитор, ветеран, не стремившийся что-то доказать, решил бы, что это глупый поступок. Росс слышал голос своего учителя, инквизитора Листа, упрекающего его. Но он уже принял решение.
— Я принимаю, — Росс пожал плечами. — Проводите меня к секции Магдалы и давайте посмотрим на этих ребят.
Оборонительные позиции у предгорий Магдалы солдаты называли «западней» не без причины.
Потери здесь доходили до сорока процентов. О частях 9-го и 16-го пехотных полков, 7-го полка легкой кавалерии и 22-го уланского товарищи говорили, что они «вытянули плохую соломинку».
Росс спустился в траншеи, и его сапоги немедленно увязли в липкой грязи. Это была мерзкая смесь размокшей земли, дождевой воды, человеческих испражнений и немалого количества крови. Он прошел по траншеям в сопровождении Прадала и группы унтер-офицеров.
Здесь было сыро, влажность вцеплялась в его ноздри, как зловонная пленка. Температура свыше тридцати градусов не способствовала сохранению трупов, многие из которых были уложены штабелями вместе с мешками с песком и досками, укреплявшими стенки траншеи.
Росс шел осторожно, сопротивляясь желанию зажать рукой нос и рот. Это не произвело бы хорошего впечатления на солдат, которыми ему предстояло командовать. Инквизитор шел среди них, кивая им, когда они смотрели на него. Но лишь немногие поднимали взгляд. Большинство гвардейцев сидели, глядя перед собой тусклым, неподвижным взглядом, остекленевшим от предельной усталости и шока из-за постоянных обстрелов.
В общем, это действительно были самые деморализованные солдаты, которых Росс когда-либо видел. Они сняли свои щегольские коричневые мундиры, оставшись в бриджах и подтяжках. Они сидели на ящиках, мрачно шептались и курили. Многие были в противогазах, потому что угроза газовой атаки
Возможно, это была не слишком заметная деталь, но Росса больше всего обеспокоило то, как они держали свои лазганы. Оценить боевой дух и обученность солдат можно по тому, как они держат свое оружие. Хорошо обученные солдаты с соответствующей стрелковой подготовкой держат пальцы на цевье, всегда готовые открыть огонь, или носят оружие на плече. Другие держат его в обеих руках, близко к груди. Вариантов много, но намерения одни и те же — оружие всегда готово к бою, всегда готово открыть огонь и разить врага.
Солдаты на позициях Магдалы держали свои лазганы как костыли, опираясь на них с усталой отрешенностью. Казалось, они оставили всякие мысли о бое и лишь хотели, чтобы это все скорее кончилось.
Росс присел рядом с бородатым солдатом, строгающим палочку штык-ножом. Инквизитор не мог определить какого он звания — пояс со знаками различия был испачкан грязью и кровью так, что ничего нельзя было различить.
— Солдат, где нам найти полковника Паустуса?
Солдат не ответил. Росс повторил вопрос дважды, прежде чем понял, что гвардеец оглох от постоянных обстрелов.
Капитан Прадал привлек внимание солдата, взявшись рукой за его штык-нож. Солдат поднял глаза, и капитан Прадал обменялся с ним серией полевых сигналов, чтобы выяснить, где полковник.
Солдат заговорил, его голос был неестественно громким.
— Полковник убит. Вчера из миномета… Сейчас командует майор Арвуст. Он у станции связи, если его еще не убили.
Прадал знаком подтвердил, что он понял сказанное, и они с Россом пошли дальше, пытаясь ступать по доскам, положенным над особо топкими местами жидкой грязи.
Майора Арвуста они нашли в траншее первой линии на импровизированном командном пункте. На ящики из-под боеприпасов была установлена вокс-станция, и сверху растянута пластиковая пленка, чтобы уберечь аппаратуру от дождя. Майор сидел у вокс-станции, неподвижно уставившись на дымящуюся сигарету в руке.
Майор Арвуст всю жизнь провел в Гвардии. Росс видел это по складу его челюсти и по тому как его указательный палец был все время согнут, словно готовясь нажать невидимый спусковой крючок. Он был жестким человеком, его лицо обладало некоей суровой красотой. На вид ему было за сорок, но Росс знал, что служба в Гвардии быстро старит людей. Скорее всего, Арвусту было не больше тридцати пяти лет.
— Сэр, капитан Прадал, офицер связи штаба Верховного Командования, — представился Прадал, четко отсалютовав.
Майор не отрывал взгляда от вокс-станции. Он махнул рукой в некоем отдаленном подобии салюта, хотя это было больше похоже на жест, которым отгоняют мух, и затянулся сигаретой.
— Генерал-майор Кабалес уже предупредил о вашем прибытии. Вы и инквизитор. Что вам здесь надо?
Арвуст говорил даже не глядя на них.
— Помочь командованию на этом участке фронта. Судя по тому, что мы слышали, потери офицерского состава очень велики, — сказал капитан Прадал.