Инквизиция: Омнибус
Шрифт:
Впереди была неподвижная чёрная поверхность пруда, её химический запах забивал ноздри… Охотники слепые, и если запах исчезнет, то для них исчезнет и Фаддей. Он нырнул и почувствовал, как его поглощает жидкая тьма. Под поверхностью пруда не было слышно ни звука, и Фаддей плотно закрыл глаза и рот. Он чувствовал, как кислота жжёт его кожу, а боль расходиться по груди. На миг Фаддей даже подумал остаться в едких объятьях жидкости навсегда. А что ему терять? Фаддей не помнил почти ничего, кроме нескольких часов, полных ужаса и смертей. А в будущем будут лишь новые страхи, ещё больше крови и дыхания врагов за спиной. Перед глазами застыл образ сгорающего
Задыхаясь, Фаддей вырвался на поверхность. Он шёл в воде, глядя во тьму и прислушиваясь к каждому звуку. Фаддей добрался до края пруда и выкарабкался на берег, с его тела капала химическая жижа. Она скроет его запах от зверей, ну, так он надеялся. Какое-то время Фаддей лежал на спине и тяжёло дышал, глядя туда, где на фоне унылого чёрного неба сверкал Падший Шпиль. Хрюкнув от натуги, Фаддей поднялся на ноги и тяжело зашагал во тьму, заставляя себя идти, пока не оказался в тени шпиля, и тут силы покинули его. Изнурённый агент нашёл вход в широкую трубу и вполз внутрь. Согнувшись и дрожа во тьме, Фаддей заснул. Его сон тревожили образы горящих миров и широкого лица с красными глазами.
‘Валькирия’ неслась над омрачённой равниной к Падшему Шпилю. Горбатый фюзеляж и крылья были матового угольно-чёрного цвета, нарушенного схемой ночного камуфляжа — неровной решёткой чёрных линий. В кабине и пассажирском отсеке было темно, все экраны и дисплеи выключили, пилот вёл машину на ночном видении и инстинкте. Сквозь открытую боковую дверь полковник Трал сквозь собственный прибор ночного видения наблюдал, как внизу проносится ярко-зелёная земля. Августин слышал, как позади в пассажирском отсеке отделение штурмовиков тихо проверяет снаряжение и ест рационы. Каждый надел приборы ночного видения и теперь коротал время обыденными делами, чтобы оставаться собранным. Даже для таких закалённых годами войны людей время перед операцией было битвой со скукой и страхом.
— Голодны, полковник? — раздался позади голос. Это был Кулг, сержант отделения, ухмыляющийся громила и один из лучших солдат Августина.
Тарл обернулся и заглянул в пассажирский отсек, ночное видение показывало, что штурмовики, похожие в своей чёрной броне на статуи из обсидиана, сидят на лётных скамьях. У каждого было плотно пристёгнутое к груди адское ружьё и громоздкий гравишют за спиной. Клуг протягивал затянутый в фольгу батончик.
— Полевые рационы? — Тарл взял батончик и откусил. Сержант ухмыльнулся.
— Спасибо, — скривившись, сказал Тарл — вкус у рационов был отвратительным. — Ты так добр, что что-то мне оставил.
Сержант усмехнулся, блеснув зубами в зелёном ночном видении. Тарл ухмыльнулся в ответ. Для обычных людей Кулг и его отделение были хладнокровными убийцами, но у Августина была смесь компетентности и здорового юмора, отчего такие парни его ценили и доверяли.
— Если у тебя теперь найдётся фляга горячего кофеина, то я просто забуду о вкусе.
— Вот, сэр, — сержант улыбнулся и передал Тарлу маленькую металлическую фляжку.
— Спасибо, — сказал полковник, потягивая горячую жидкость, и подумал, что пора бы им сообщить.
— Слушайте, — начал
Он дождался согласных кивков. — Цель будет выглядеть как один из врагов, отступник во всём, — Тарл сделал паузу. — Крайне важно обеспечить его безопасность.
— Сэр, нам понятен план, — ответил Кулг.
— Не забывай, что Альфа-легион уже использовал ведьм, метаморфов, даже перебежчиков.
Неровные кивки: каждый уже видел фокусы и обманы, используемые служителями Тёмных Богов. — Не предпринимать ничего, пока мы не будем в нём уверены. Будьте готовы действовать, если это ловушка, и ждите моего подтверждения личности цели, — полковник посмотрел на каждого. — Понятно?
Все ответили кратким ‘сэр’. Тарл кивнул и отвернулся, чтобы вновь выглянуть из бортового люка. Светлело. Пилот и оружейный офицер уже получили особые приказы и были наготове, если потребуется. Августин отхлебнул из фляги и подумал о человеке во тьме, который бежит к нему, неся величайшую тайну.
Фаддея разбудил шёпот. Он не слышал, кто говорил, и поэтому лежал неподвижно и слушал. Серый свет сочился в устье трубы, где агент дрожал от утреннего мороза. Его поле зрения было ограничено круглым куском грязного серого неба, рассечённого неясным силуэтом Падшего Шпиля. Голоса приближались, Фаддей уже мог расслышать, как почти неслышно трётся ткань о перевязь и тихо лязгает оружие. Кто бы это ни был, они намеренно двигались медленно: искали, охотились. Фаддей молился, чтобы они не стали проверять трубу.
В шаге от него что-то хрустнуло под сапогом. Адреналин начал растекаться по холодным мускулам, от инстинктов загнанного зверя во рту стало сухо, а внутренности скрутило. Стараясь медленно дышать, Фаддей протянул руку к ножу. В его сознании мелькали воспоминания: улыбающееся лицо, яркая белая комната, мир умирает вокруг. А затем нечто иное поднялось из глубин разума, словно ухмыляющийся череп, вытащенный из ямы на бойне. Гнев захлестнул мысли: он не добыча, чтобы лечь на землю и позволить выпотрошить себя, а хищник. Рука сомкнулась на рукояти ножа, и красное облако растеклось по разуму, словно кровь в воде.
Фигура заслонила свет у входа в трубу, сутулый силуэт, ствол лазерного ружья направлен во мрак. В теле и разуме Фаддея бурлил циклон гнева, по поверхности которого проносились вспышки боли и чёрные кольца ненависти. Он хотел крови, жаждал ощутить её тепло на руках, увидеть, как жизнь покидает глаза жертвы. Фигура была лишь в трёх шагах, её широкие глаза не видели смерти, что поджидала во тьме. Мускулы Фаддея напряглись наготове к смертельному рывку.
Откуда-то из-за пределов видимости донёсся треск помех, а затем приглушённый голос заговорил на резком Имперском Готике из вокс-передатчика. Человек перед Фаддеем дёрнулся от этого звука и отошёл на свет, и тогда агент разглядел на его шлеме грязную бронзовую аквилу. Он вспомнил бронзовое кольцо-аквилу и смотрящие на него красные глаза. Гнев отхлынул, оставив Фаддея дрожать во тьме. Он был служителем Империума, не зверем, но на миг словно стал кем-то другим, кем-то чудовищным. Чтобы проскользнуть в ряды отступников, Фаддей стал одним из них, и в нём осталось нечто от той, иной личности. Ему казалось, что он слышит её шёпот, рассказывающий тайны. Фаддей подумал, что проклятый всё ещё сидит в нём.