"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Ты свинопас из Мелликона? — Сразу догадался Волков, увидав его.
— Нет, господин, я свинопас из Бирлинга, — сказал мальчишка, кланяясь.
— Бирлинг?
— Деревня такая — Бирлинг, я как раз оттуда. Это за две версты по дороге к горам от Мелликона, господин.
— Звать как?
— Клаус Швайнштайгер, господин.
— Говори быстро, что хотел сказать, Клаус Швайнштайгер. — Строго сказал госпожа Ланге. — Господин болен, ему надобно отдыхать.
Свинопас понимающе кивал, он и сам всё видел.
Госпожа Ланге, Максимилиан, Волков и брат Ипполит ждали, пока мальчишка
— Ну! — Прикрикнула Бригитт. — Давай уже, дурень, скажи, зачем пришёл, или язык у тебя отсох?
— Сказать? Нет, госпожа, не отсох, не отсох… Да, да. — Кивал головой и поглядывал на всех свинопас. — Ага. Вот, что я хотел сказать, добрый господин и добрые господа. Человек один, господин Сыч, сказал мне, что если я увижу, что на берегу… Ну или где-то близко от реки будут собираться ратные люди и я об том скажу господину Эшбахта, то он даст мне три талера Ребенрее.
— Три талера! Экий ты болван… — Начал Бригитт.
Но Волков её перебил, остановил её жестом:
— Ратные люди?
— Да, господин, так и сказал, если много будет людей при броне и оружии на берегу, так беги в Эшбахт, к господину. Он даст тебе три талера.
Волков, который уже удобно устроился в перинах сел на кровати, опустил ноги на пол. Бригитт готова была испепелить мальчишку взглядом, а тот продолжал:
— Господин, я долго к вам бежал, целый день, а перед тем ещё реку переплыл, холодно мне было, на коряге плыл. Господин Сыч сказывал, что вы мне три талера дадите… Вы хоть один талер мне дадите?
— Сколько было тех людей? — Спрашивал кавалер, ища у кровати панталоны.
— Господин, я не знаю, у меня больше двух дюжин свиней никогда не бывало. Я дальше и считать не умею. А людей было больше двух дюжин, много больше.
— Как же ты деньги считать будешь, дурень, если господин тебе их мелочью даст? — Усмехалась госпожа Ланге.
Но Волкову было не до шуток, он был абсолютно серьёзно:
— Палатки, шатры были?
— Были, господин. Много.
— Сколько?
— Не считал, господин.
— Телеги видел?
— Видел, господин.
— Тоже не посчитал?
— Не посчитал, — тряс головой мальчишка.
— Коней тоже не считал?
Мальчишка начал понимать, что задание своё выполнил плохо, он стал корчить жалостливое лицо и снова тряс головой:
— Нет!
— Флаги были?
— Были, были. Красные с чёрными медведями, что на задних лапах стоят.
Наёмник. Райслауферы. То были соседи кантона Брегген, флаги кантона были другие.
— Далеко от берега реки те люди?
— В версте, господин. Стоят у дороги.
— На одежде белые кресты были, на ляжках, на куртках нашиты у них?
— Точно, господин, нашиты, нашиты кресты. — Вспомнил мальчишка.
Волков напяливал панталоны:
— Не заработал ты, пока, три талера, будешь, пока, при мне. Тут.
— Господин мой, неужто дело не подождёт? — Произнесла госпожа Ланге, она прикоснулась к щеке кавалера внешней стороной ладони. — Вы горите.
— Это как раз то дело, что не будет ждать, — отвечал Волков, вставая, — шоссы
— В дорогу? — Спросила Бригитт удивлённо.
— Да, возьмете Увальня и отвезёте мои сундуки и жену к епископу в Мален. Сами вернётесь, вы мне тут будете нужны, дам вам двадцать злотых, поменяете на серебро, оно мне может понадобиться.
— Как пожелаете. — Сказал Бригитт с волнением.
— И госпожу Эшбахт не в имение к отцу отвезёте, а именно к епископу. Просите, чтобы следил за ней и не отпускал её.
— Всё исполню, господин мой. — Произнесла красавица.
— Максимилиан, вы седлайте коней, едем к реке смотреть, как там дела, поговорить с сержантом Жанзуаном. Может, он что-то видел. Но перед этим отправьте человека к капитану фон Финку в Эмельратт. Пусть срочно ведёт всех людей ко мне, пора. А к вечеру соберите всех господ офицеров и сержантов, пусть будут к ужину в моём старом доме.
— Монах, снадобье какое-нибудь, чтобы я лучше в седле сидел, сделай мне, кажется, придётся мне поездить.
Бригитт с надеждой посмотрела на брата Ипполита, надеялась она, что скажет тот господину, чтобы дома сидел, в кровати лежал, что нельзя с жаром в седло садиться. Но монах дольше знал кавалера, чем рыжая красавица. И он ответил ему:
— Дам вам снадобье такое, есть у меня отвар, что будет бодрить и сил придавать. Но перед этим я хотел бы вам шов за ухом вскрыть, покраснел он, набух, я хотел посмотреть пару дней, может, отёк спадёт, но если вы в седо надумали сесть, то лучше я сразу вам рану почищу.
— Да, режь, я чувствую, как будто тянет кожу, — сказал кавалер. — Давай, пока Максимилиан коней седлает.
— Господин мой, — Бригитт сложила руки на груди, — так зачем же вы собираетесь куда-то, вам лежать надо, монах, скажи ему. Чего же ты потакаешь такому безрассудству?
Последние слова, что обращены были к брату Ипполиту, Бригитт сказала строго, даже сурово.
Монах замер, теперь он и не знал, что делать. Смотрел то на нее, то на Волкова.
«Ишь ты, как она взяла всё тут под себя, — удивлённо думал кавалер, — неужели теперь ещё и монах слушаться будет её больше, чем меня».
А монах и впрямь стоял в нерешительности.
— Ну, чего ты? — Повысил на него голос кавалер. — Давай, неси свет, инструменты, ты же шов вскрыть хотел?
— Может, вам вправду дома лучше быть? — Произнёс брат Ипполит.
Волков привстал с кровати и прямо на виду у монаха и мальчишки свинопаса поймал красавицу за руку и притянул её к себе. Обнял за талию и, заглядывая ей в глаза, произнёс:
— Госпожа Ланге, время пришло, которое и решит сейчас все наши судьбы. Горцы уже наняли людей, значит, уже скоро начнут. Думал, надеялся, что после Рождества начнут, так нет, уже люди их у реки лагерь поставили. Люди те за деньги воевать пришли, им в радость, когда войны нет, а серебро платится, только вот горцы скупердяи ещё те, они просто так деньгу платить не будут, наёмников всегда нанимают в последний момент, чтобы не переплачивать лишку. Значит, они вот-вот начнут. Нет у меня времени в постели лежать и болеть. Нужно ехать к реке: смотреть, гадать, где они высадятся, когда начнут.