"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Но даже тут дорога не была простой. Нужно было спуститься с одного холма в этот самый овраг и подняться по склону другого. Тут и телеги проходили. Но то было летом, когда было сухо. Во всех других местах стены оврага были почти отвесны. По скользкой глине даже пешему человеку в доспехе выбраться из оврага было непросто.
Волков снова заставил коня буквально карабкаться на северный холм, с него он смотрел на запад. Нет, там точно не пройти, сплошной стеной по краю оврага рос барбарис. Вот на востоке другое дело, там есть пологие места, есть выходы из оврага.
Там, на востоке, хоть и не без труда, но овраг можно перейти.
Максимилиан
— Драться будем тут?
— Если сильно повезёт. — Ответил кавалер.
— А может повезти?
— Будем надеяться на то, что среди них не будет людей, которые тут уже были, и нам удастся их сюда завести.
После поехали дальше. И чем южнее ехали, тем спокойнее становилась местность. Кусты сменялись кое-где деревьями, поляны появлялись, овраги были не так глубоки. Здесь враг мог легко найти место для боя. Места эти были неровные, но вовсе не такие непроходимые для солдатских колонн, как те, что лежали чуть севернее. Здесь ни в коем случае нельзя было ввязываться с горцами в драку.
Ещё до полудня приехали в Рыбацкую деревню. Сержант Жанзуан вышел их встречать. Вывел свих людей для смотра. Жанзуан был отличный сержант, все его двенадцать солдат и шесть арбалетчиков выглядели хорошо, всё вокруг казалось уже не таким заброшенным, как раньше, всё казалось обжитым.
Особенно кавалера порадовала застава. Видно, что сержант не давал солдатам сидеть, сложа руки. Застава, хоть и совсем не напоминала крепкий форт, но уже было видно, что с налёта её не взять. Частокол, конечно, был дрянной, что говорить, но откуда ему взяться хорошему, если леса-то вокруг хорошего не было совсем, лепили стену из кривых жердин. Но даже они выглядели крепко. Удобные ходы на частоколе, укрытия, места для стрелков, как положено. Но главное — этот частокол был хорошо окопан. Вся застава по периметру окопана рвом в человеческий рост, рогатки повсюду. Нет, непросто будет её брать. Это надо высаживаться, искать лес для лестниц, идти на штурм, терять людей и время. Молодец сержант Жанзуан.
— Деньги с плотов собрал, есть серебришко? — Спросил кавалер у сержанта.
— Да, господин, есть, девать талеров с мелким серебром. — Сержант достал деньги, завёрнутые в тряпицу.
— О, значит, лес плывёт? — Удивился Волков.
— Плывёт, господин, почитай каждый день по плоту тут проплывает.
— А кроме леса? — Спросил Волков, проходя и разминая на ходу ногу.
— Вот! — Вдруг сказал сержант. — Тихо было, вроде, проходила баржа в день да пара лодок, может, три или четыре за день. И всё гружёные плавают туда-сюда. А тут уже третий день к ряду плывут и плывут на юг, к Мелликону. И всё пустые, пустые. И баржи, и лодки. Я бы и не задумался, да обратно-то не плывут они. Ни пустые, ни полные. Странно это.
— К Мелликону плывут пустые? — Спросил кавалер задумчиво.
— Пустые, господин, все пустые. Полную баржу завсегда видать, она в воде по самую кромку сидит. А пустая она вся на виду, вся из воды торчит. Ну, а лодку и так видно, пустая или полная.
— И что ты думаешь?
— А думать ту нечего, господин, может, они каждую зиму так плывут, кто их знает. Но я решил вчера оного человека вниз по реке отправить, посмотреть. Он поехал, в землю соседа вашего заехал, доехал до самого Мелликона. Там они все. На пирсах в Мелликоне
— Вот как? И зачем им солонина? — Спросил Волков, хотя и сам знал ответ.
Сержант Жанзуан засмеялся:
— Господин, чего же вы спрашиваете, уж кому, как не вам, знать, зачем нужны солонина и горох. То любому известно, что это еда солдатская. А овёс берут для кавалерии и обозных лошадок.
— Значит, воевать собираются? — Опять задал кавалер вопрос, на который не нужно было отвечать.
Но сержант ответил:
— Да нет, господин. Если они уже провиант грузят, то уже не собираются, уже воюют. И если овёс грузят, если обоз с собой потянут, то это не в набег идут, решились воевать не на шутку.
— Думаешь? — Волков усмехнулся, нравился ему этот умный сержант.
— Думаю, что вы тут неспроста. А если к этому ещё и горцы, поганцы, затеяли провиант грузить, значит, началось.
Кавалер молча покивал головой. Да, верно. Всё верно. Верно, что началось и что готовятся воевать не в шутку. Молодец сержант.
Теперь и у него самого не было сомнений. Он продолжил:
— Человека, что ездил туда, опять туда отправь, пусть на берегу сидит и считает, сколько и чего. Главное, что мне нужно знать, сколько телег и сколько лошадей будет.
— Сейчас же отправлю. — Сказал сержант.
Волков помолчал, оглядывая берег. Потом посмотрел на сержанта:
— Если они с телегами будут, то удобнее, чем тут, места для высадки поблизости нет.
— Истинно, господин. — Отвечал сержант. — Тут вылезут, безбожники чёртовы.
Отвечал он с удивительным спокойствием.
Оба они были старыми солдатами. Они всё понимали без лишних слов. Оба понимали, что те полтора десятка солдат, что есть у сержанта, высадку не остановят. Они даже свою хлипкую заставу не смогут отстоять, если её будет штурмовать больше пяти десятков человек. Заставу их возьмут, это только дело времени. И сержант это понимал, и Волков это понимал. Они оба всё понимали. Прекрасно понимали, что горцы по обычаю поганому своему пленных не берут.
— Я пришлю тебе ещё десяток людей. — Сказал Волков, всё ещё глядя на холодную реку.
— Вот это дело, господин, очень они уместны будут, — ответил Жанзуан.
И тут Волков сделал то, что господа обычно не делают, он протянул сержанту руку:
— Держись тут.
— Простою, сколько смогу, — ответил сержант, по-солдатски крепко пожимая руку Волкова.
— Храни тебя Бог.
— И вас, господин, и вас.
До дома еле доехал, ногу опять крутило, жар опять пришёл. Перед Эшбахтом его уже качало в седле. Хорошо, что темнело, а его спутники устали и не видели, но у дома Максимилиану пришлось его придерживать, чтобы не опозорился господин и из седла не выпал.
Хоть его ждали все офицеры, среди которых теперь был ещё и ротмистр Джентиле, совет решено было перенести на утро.
Бригитт, то причитая, то ругая, укладывала его в кровать. Она и монахи, теперь к нему припёрся ещё и брат Семион, готовили ему лекарства и еду. Лекарства он кое-как выпил, а вот съесть почти ничего не смог, воротило. После этого заснул, а госпожа Ланге в ярости пошла и ругала Максимилиана за то, что он не берёг господина. Она кричала на него, звала его «болваном» и «бездельником».