"Инквизитор". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Он подозвал одного из лакеев и велел пригласить к себе Максимилиана, указав на того пальцем. Вскоре Максимилиан пришёл, и Волков сказал ему:
— Передайте госпоже Ланге, что сегодня мы будем ночевать в доме епископа.
— Да, кавалер. Быть ли мне с вами?
— А вас разве не пригласили в гости местные господа?
— Нас с Увальнем пригласили братья Фейлинги ночевать у них. Я слышал, что и Гренеров и фон Клаузевица пригласили другие господа.
— Вот и ночуйте там, а утром чтобы все были
— Понял, я передам госпоже Ланге ваше пожелания.
Волков чуть подумал и сказал:
— Пусть Увалень проводит её.
Всё равно волнение не покидало кавалера. И епископ, и жена к нему обращались с разными словами, он слушал их вполуха. Даже кивал, соглашаясь, но сам то и дело бросал взгляд на Бригитт и осуждал её лёгкое поведение и особенно её вид. Слишком уж она была откровенна в виде своём, зачем же так волосы распускать? К чему это? Забыла, что ли, что она представляет его дом?
Так и досидел он до конца обеда, думая уже не про дом Фейлингов, который надо было сделать союзником, а всё больше про госпожу Ланге, о том, что она нескромна и слишком много внимания себе берёт, и что платье у неё чересчур ярко. Эти мысли подпортили ему всё настроение от радостного праздника.
После обеда, когда он с госпожой Эшбахт поехал в дом епископа, туда же приехал по приглашению и бургомистр Виллегунд. Так и сидели они вчетвером. Поначалу и госпожа Эшбахт была с ними, но как услышала она их речи и о чём говорят мужчины, так попрощалась и пошла в спальню. А они за вином и продолжили.
— Не буду лукавить, господин кавалер, — говорил бургомистр, — что ни в ком город Мален так не нуждается, как в опытном и славном военачальнике. Помним мы, как за последние десять лет дважды сюда приходили горцы, глумились и издевались. Один раз с трудом мы отбились, за стенами отсиделись, а второй раз так и откупаться пришлось с большою тяжестью и позором. Никогда на памяти моей не было в наших землях воина, подобного вам, да и у курфюрста не было таких.
Волков кивал и благодарил бургомистра, а тот от вина, что ли, вдруг ещё более смелые речи стал говорить:
— Земельная знать всё больше наглеет, вся эта родовая деревенщина хочет себе всё большего; конечно, слыхали вы, кавалер, что молодой граф все земли, что восточнее Малена, алчет себе. Полагая, что старые роды города владеют ими беззаконно.
— Что-то о том слышал, — с видимой отстранённостью отвечает Волков, хотя сам в душе радуется такому раздору между молодым графом и городом. — Спор тот, кажется, древний.
— Древний, — подтвердил епископ. — И город не хочет ему уступать, так как уже давно владеет восточной дорогой. И всеми землями окрест неё.
— А чью же сторону примет герцог в этом споре? — сразу спросил Волков.
— Конечно же, сторону своих родственников. Мален —
— Так и будет, — согласился с ним бургомистр, — нас герцог бесконечно обременяет своими просьбами и пожеланиями, словно город Мален его податной мужик, а родовую земельную знать графства он и войной не беспокоит. Когда они в последний раз воевали за его Высочество? Они уже и не помнят, как воевать, уже и в доспехи не влезут, если придётся.
— А вы слышали, бургомистр, — заговорил опять епископ, — что господина Эшбахта они звали на дворянский суд?
— Конечно, — оживился тот, — об этом три дня у нас все говорили. Как осмелились и, главное, за что? За то, что человек на честном поединке отстаивал честь своей жены! Это просто возмутительно!
— Думаю, что городу нужно укрепить свои связи с господином Эшбахтом, — задумчиво произнёс отец Теодор. — Думаю, и кавалеру, и городу то пойдёт на пользу.
— Господа из города уже говорили со мной о дороге, что надобно построить между городом и моим поместьем, — вспомнил Волков.
— Мудро, — согласно кивал бургомистр. — Я подниму этот вопрос на совете, что будет в январе.
— Да, мудро, но этого мало, — произнёс епископ. — Нужны более прочные связи. Узы кровные.
— Именно, именно, — соглашался господин Виллегунд. — Кавалер, а есть ли у вас дети брачного возраста?
— Нет, — чуть помедлив, отвечал Волков.
— Но у вас есть племянница, — напомнил епископ, откуда он только всё знал, — кажется у неё уже была кровь?
— Кажется, была, — отвечал Волков, удивляясь изощрённости старого попа.
— Вот и прекрасно, а у Фердинанда Фейлинга, что ведёт тяжбу с графом из-за Хлидена, всех восточных холмов и всей восточной дороги, третьему сыну уже пятнадцать. Вот и партия для вашей племянницы, — продолжал отец Теодор.
— Какая прекрасная идея! — воскликнул бургомистр. — Завтра же поговорю с Фейлингами. Уверен, что они не откажут себе в удовольствии завести столь сильного родственника. А уж как будет злиться граф!
— Вот и прекрасно, — произнёс епископ, — значит, у нас с вами, господа, два дела: брак между Фейлингами и Эшбахтами и дорога.
— Надеюсь, я всё это устрою, — обещал бургомистр.
— Да благословит вас Господь, сын мой, — отец Теодор перекрестил его, — а теперь, господа, прошу вас простить меня, но годы берут своё, пора мне на покой.
— Конечно-конечно, — говорил бургомистр, вставая из кресла.
— Разумеется, святой отец, — Волков тоже поднялся.
— А вы, кавалер, останьтесь на минуту, — задержал его епископ.
Когда бургомистр вышел, отец Теодор позвал слугу, чтобы начать раздеваться, сам же не торопясь, как бы рассуждая, начал говорить: