Инквизиторы

Гамильтон Дональд

А вот вымогательство и чистейшей воды гангстерский промысел в расчеты элегантной госпожи Диллман, по всякой видимости, не входили. Под надлежащим нажимом Франческа, разумеется, пошла бы на все; да нажима, надлежащего и не потребовалось... Тем не менее, дама пребывала в полном душевном расстройстве, ибо не любила ни автоматных очередей, ни всего, с ними связанного.

Я осмелился предположить, что, явившись в мой коттедж избитой на славу и на срам кромешный измазанной, доктор Диллман предварительно согласилась выставить целую подопечную группу на поток и разграбление.

Кажется, именно так выражаются составители средневековых летописей. Согласиться было нелегко, но кулак, в особенности умелый, прекрасное убеждающее средство.

– Миллион долларов?
– застонала мисс Толсон.
– Да вы спятили, дорогой! У меня всего-то на счету лежит после этой гребаной и ахнутой...

Ото! Не подозревал, что личность мельчайшего пошиба, не любопытная никому на свете, кроме себя самой, убогая, целомудренная, старательно сберегшая врожденную глупость неприкосновенной, владеет подобными фигурами речи! В последний раз я выслушивал точно такие же тирады от женщины куда более решительной и впечатлявшей. Сколь ни прискорбно, ее пришлось пристрелить при попытке к бегству...

– Миллион долларов?
– повторила неукротимая мисс Толсон.
– С ума спятили?!

Барбера сделал недвусмысленный шаг в ее направлении.

– Решайте, сеньор Патнэм, - спокойно сказал Рамиро.
– Смею предположить, вашими средствами заправляет Патнэмовская финансовая корпорация, расположенная в Чикаго. Пожалуйста, проявите благоразумие и напишите своим попечителям добровольно. Пожалуйста, не вынуждайте к мерам крайнего свойства... Или жене вашей доведется проковылять остаток жизни - долгой, надеюсь, - на костылях. Стрелять буду в колено.

Понятия не имею, кто первым выдумал этот сатанинский прием: стрелять в коленку. Но кто бы ни выдумал, умнику следовало бы взять зарегистрированный патент, ибо прием действовал безотказно. Говорят, честь изобретения принадлежит некоему гению из Ирландской республиканской армии. Всемирно известной IRA, милые деяния которой стоили жизни трем или четырем тысячам безвинных британских граждан. В общей сложности, разумеется.

Глория-Джин вскинулась, открыла было рот, но у Джеймса хватило соображения остановить жену вовремя. "Вьетнамский ветеран, - подумал я, - старая закалка".

– Потребуется время, - спокойно (чересчур спокойно) сказал Патнэм.
– До Чикаго неблизко, дело займет неделю, а то и две. Миллион долларов не валяется наличными деньгами в первой попавшейся кассе. Да вам еще и банковские билеты, небось, определенного достоинства требуются?

– Вовсе не обязательно. А касаемо недели - приемлемо. Предложение делается всерьез, господин Патнэм. Привожу немедленное и убедительное доказательство.

Рамиро выдернул браунинг из кобуры.

Джеймс непроизвольно прижал жену к себе, крутнулся, развернул Глорию, загородил собственным телом - не столь уж хрупким и пуледоступным, кстати говоря.

Героизм пропал вотще.

Ибо прицелился Рамиро вовсе не в Глорию.

Рамиро крутнулся, поднял ствол немного выше и выстрелил два раза подряд.

Миранда изумленно всхлипнула, когда пули ударили в намеченную

цель. Отлетела. Поникла, шлепнулась.

Я непроизвольно метнулся вослед и рухнул на колени, стараясь поддержать голову упавшей. Хотя определенной нужды в этом не замечалось: я немало навидался людей, убитых прямым попаданием в сердце. Моя старая приятельница, мисс Мэтсон, умерла прежде, чем ударилась хитроумным и очень образованным затылком о прелую траву тропического леса.

Меркнущие голубые глаза смотрели вверх, уже ничего не примечая.

Сторожевой пес, которого звали Эухенио - казалось бы, я, уроженец Новой Мексики, любых и всяких испанских имен наслушался, а вот поди ж ты: эдакого не встречал, - сделал решительный шаг в мою сторону.

Внутри черепа взорвалось нечто несусветное. Теряя сознание, я непроизвольно гадал: выстрелили в меня или просто ударили со всей наличной силой...

Глава 14

Я очнулся в прохладном, затененном, упоительно спокойном месте. Кажется, перемена была настолько разительной, что я вскинулся от неожиданности, сел на телесную часть, природой приспособленную для сидения, принялся ошалело озираться.

Не могу сказать, будто вышеописанные действия благотворно сказались на моей черепной коробке. Или на ее содержимом. Я охнул.

Маленькая, высеченная в диком пещерном камне комнатка. Вернее, келья. Сводчатая, как и все прочие мельмекские постройки. Я, кажется, понемногу делался экспертом в области мельмекской культуры. Еще годок - и саму доктора Франческу Диллман заткну за пояс.

– Осторожнее, вас крепко хватили по виску, - раздался дружелюбный, спокойный голос.

Глория-Джин Патнэм заботливо присела со мною рядом; потом опустилась на колени. Я уставился на молодую женщину взором отнюдь не просветленным, и подумал, будто схожу с ума. Но это оказалось ложным впечатлением. Легко и просто объяснимым, кстати говоря.

Всемогущие и доблестные защитники трудящихся не пощадили ни вострых своих глазенок, ни трудов праведных. Глорию любезно избавили от капиталистических, буржуазных, упадочнических и тому подобных излишеств. А именно: содрали ожерелье ценою долларов пятнадцать, сорвали браслет, в лучшие времена стоивший не более двадцати; отобрали ремень, которому красная цена была пять.

Все творилось по высочайшим идеологическим соображениям, не извольте сомневаться.

– Кожа немного повреждена, - сказала Глория, - но кровь уже перестала течь. А лежать надобно смирно, подозреваем сотрясение мозга. Легкое, не волнуйтесь.

Я не волновался. Я просто лежал в этой окаянной пещерке и пытался вымолвить хотя бы слово. Слово не выговаривалось: чересчур пересохло во рту.

Я облизнул губы. Это стоило немалого усилия.

– Где...

– Здесь, - успокоила Глория.
– В нашей келейке. Или камере. Не знаю. Номер четыре. Лабальская темница, ранее известная как Богадельня. Вентиляция чудесная, однако иные современные удобства отсутствуют, и мы обретаемся в милой компании двух крупных ящериц. Брр-р-р!

Голос женщины звучал оживленно, и даже чересчур.